Рассказы о жизни

Я сидела на заднем сиденье такси, уставившись в окно, пытаясь унять легкое беспокойство. Водитель, мужчина лет пятидесяти, с сединой на висках и усталым, но добрым лицом, казался вполне обычным. Мы ехали уже довольно долго, и я начала подозревать, что мы сбились с пути. Внезапно машина свернула с освещенной улицы в узкий, темный переулок. Я напряглась. Вокруг сгущалась непроглядная тьма, лишь изредка мелькали силуэты заброшенных зданий. Сердце забилось быстрее. Куда мы едем? Я приготовилась ко всему, но страх сковал меня, не давая произнести ни слова...

Внезапно начались головные боли. Не просто легкое недомогание, а пульсирующая, давящая боль, которая не отпускала ни днем, ни ночью. Я стал раздражительным, сон стал поверхностным, а концентрация – недостижимой роскошью. Друзья, видя мое состояние, пытались поддержать, но один из них, видимо, желая "помочь" как можно скорее, выдал фразу, которая заставила меня похолодеть: -Слушай, а может, это что-то серьезное? Всякие там образования в мозгу так проявляются... Эта мысль, как ядовитая змея, вползла в мою голову и начала там виться, усиливая и без того невыносимую боль...

Эдуард шел по лесной тропе, каждый шаг отдавался глухой болью в груди. Его верный друг, пес по кличке Гром, ушел за радугу всего неделю назад, оставив после себя зияющую пустоту. Чтобы хоть как-то справиться с горем, Эдуард решил отправиться в одиночный поход, надеясь, что тишина леса и простор природы помогут ему унять боль. Палатка, поставленная на небольшой поляне у ручья, стала его временным убежищем. Вечер прошел в молчаливом созерцании звезд, а ночь принесла лишь беспокойный сон, полный воспоминаний о веселом лае и преданных глазах Грома...

Он сидел на краю кровати, спиной ко мне. Его плечи, обычно такие широкие и надежные, сейчас казались ссутулившимися, словно под непосильным грузом. Тишина в комнате давила, оглушала. Я знала, что должна сказать это, но слова застревали в горле, словно комья стекла. Наконец, я собрала всю свою волю в кулак и произнесла, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри все дрожало: – Я не смогу родить тебе детей. Он не шелохнулся. Только его плечи чуть заметно вздрогнули. Я продолжила, чувствуя, как слезы подступают к глазам: – Я знаю, как сильно ты этого хочешь...

В детстве мои родители близко дружили с дядей Ваней Иголкиным, и он стал моим крестным. Лет пятнадцать назад дядя Ваня решил начать жизнь с чистого листа и уехал из нашего поселка. За эти годы мы виделись всего пару раз – он был очень занят и часто в разъездах. Но я всегда знала, что могу на него положиться. После школы я поступила в колледж, где познакомилась с Денисом. Мы быстро сблизились и, получив дипломы, решили пожениться. К сожалению, родители Дениса не разделяли нашей радости. Моя будущая свекровь не стеснялась называть меня "нищей деревенщиной" и считала, что я недостойна их сына...

Я сидел за кухонным столом, сжимая в руке телефон. На экране высветилось имя сестры, и я знал, что сейчас прозвучит очередная жалоба. -Ну что, брат, как дела? – голос Лены звучал бодро, но я уже чувствовал подвох. Она всегда начинала с нейтральных фраз, прежде чем перейти к сути. -Нормально, Лен. А у тебя? – ответил я, стараясь не выдавать своего предчувствия. -Да вот… Мама… – она вздохнула, и я понял, что началось. Пол года назад, Лена, всегда практичная и расчетливая, уговорила маму продать свой старенький, но такой родной дом...

Я всегда любила своих родственников. Ну, почти всегда. Особенно бабушку. Она пекла самые вкусные пироги, рассказывала удивительные истории и всегда находила доброе слово. Когда ее не стало, мир словно потускнел. Я тяжело переживала утрату, но старалась держаться. И вот, спустя несколько дней после похорон, раздался звонок. На экране высветилось имя моей любимой тетушки Любы. Я обрадовалась, надеялась услышать слова поддержки, утешения. Но вместо этого в трубке прозвучало: – Алло, Маша? Это тетя Люба...

Каждое утро, ровно в 7:15, мой старенький седан проезжал мимо дома на углу. Дом был аккуратный, с ухоженным садом, но больше всего меня привлекал его обитатель. На крыльце, в плетеном кресле, всегда сидел пожилой мужчина. Его седые волосы были аккуратно причесаны, а в руках он держал чашку с дымящимся кофе. И каждый день, когда я проезжал мимо, он поднимал руку и махал мне. Я, конечно, отвечал тем же. Это стало нашей маленькой утренней традицией. Я не знал его имени, он не знал моего. Мы были просто двумя людьми, которые каждый день обменивались приветственным жестом...

Мой парень, Андрей, появился в моей жизни два года назад. Он был обаятелен, умен, и казалось, разделял мои мечты. Мы быстро сблизились, и через полгода он переехал ко мне. По документам квартира принадлежала отцу, но для меня она была уже давно моей. Папа, вручая мне ключи в мои девятнадцать, сказал с улыбкой: -Квартира в твоем полном распоряжении, но перепишу ее на тебя только после тридцати, возможно, после тридцати пяти. Тогда, когда буду уверен, что ты трезво оцениваешь все варианты! .Я была счастлива...

Муж любил говорить: -Я мужчина, мне и решение принимать! Достаточно долго я мирилась с этим, с его уверенностью в собственной непогрешимости, с его правом единолично вершить судьбы нашей семьи. Я привыкла к его авторитетному тону, к тому, что мое мнение часто оставалось где-то на периферии его грандиозных планов. Но в тот декабрьский вечер, когда он, развалившись в кресле перед телевизором, объявил: -Я пригласил к нам на Новый год друзей с женами! Плюс еще мои родители приедут и брат. Итого, ты должна приготовить праздничный стол на пятнадцать человек...

Мое детство пахло сыростью и плесенью. Барак, в котором мы жили с мамой, был старым, покосившимся, и каждый дождь казался предвестником его скорого конца. С тех пор, как мне исполнилось тринадцать, разговоры о сносе и расселении стали фоновой музыкой нашей жизни. Обещания, обещания, которые, казалось, никогда не воплотятся в реальность. Я рос, впитывая в себя эту неопределенность, как губка. Учеба, подработки, потом университет – все это было пропитано одной мыслью: вырваться. Вырваться из этого...

Детство моё прошло под знаком частых отъездов мамы на "заработки". В отличие от других семей, где возвращение родителей означало привоз денег и подарков, у нас всё было иначе. Обещали золотые горы, а привозили гроши. Вычитали за проезд и питание. Случалось, что из-за дорогостоящей поломки оборудования, вину и стоимость возлагали на маму. Однажды дома разразился настоящий скандал. Летом, накануне моего поступления в третий класс, бабушка упала и сломала шейку бедра. Восстановление требовало времени и сил, работать она больше не могла...