Стих и Ямб

Ветер гонит меня по улице, залезая под воротник. И невольно спина сутулится, я к объятиям тем привык. Мы с ним старые сотоварищи и знакомы с младых ногтей. Раздувал моих лет пожарище, он пронзительно, до костей. Он и добрым был и неистовым, злым, порывистым и шальным, нежным, пылким, простым, как истина, обжигающе ледяным. Он карманы мои повысвистел и сегодня в них ни гроша. Снегом, вместе с сухими листьями, дует, волосы вороша...

Правлю гвозди на железке, молоточком их кую. Так бы, ударяя резко, распрямить и жизнь мою. Что согнул за эти годы. Искривила что судьба. Все кривые переходы, стукнул раз и нет горба. Нет ошибок и просчëтов. Нет болезненных утрат. Недолëтов, перелëтов. Пожалел о чëм стократ. Всë, что давит камнем душу, что мешает ночью спать, в чëм себе признаться трушу, как бы мне отрихтовать. Для гвоздей удары норма. Только правильно их бей...

Поздравлений стройный ряд. День сегодня суетной. Я упëрся в шестьдесят и стою перед чертой. Как то быстро на меня накрутилось столько лет, то бегом, то семеня. Шаг ещё и я уж дед. Радость, что ещё живой. Грусть, что жизнь- одни мгновения. Так встречаю праздник свой, грустный праздник - День...

Как спортсмены на дорожке, годы стайерски трусят. Мне поверить невозможно, что Валере шестьдесят. Годы даром не проходят, на висках уж седина, незаметна только вроде. Но ещё пряма спина. Поступь твëрдая, как раньше, а в глазах всё тот же блеск. Так же не приемлет фальши. и вранья негодный треск. Комплименты дарит дамам, в этом деле он гусар. Жадности не терпит хлама. Совесть не покрыл нагар. Хаму даст любому сдачу, коли будет прецендент. Только так, а не иначе, красноярский ведь студент. Он дружить умеет честно, без корысти и вранья...

Тарахтит бензопила, отгрызает часть ствола. Режет цепью не иначе, как по маслу нож горячий. Без нажима и вполсилы, в воздухе мука опилок. Полминуты и готов, коротыш для колки дров. Полетел в собратьев ложе, треснула кора, как кожа. Отскочил мячом в кусты, весь в лохмотьях бересты. Тут проказник и шалун, попадает под колун. В центр удар. Трещит сучок. Повторенье, слышно - чпок...

Кончился Осени - Золушки бал. Золота блеск в одночасье пропал. Серое небо, свинцовые тучи, воду на землю им лить не наскучит. Сеют дожди, всë промокло до нитки. Мокрые даже в капусте улитки. Апокалипсис дождя, он для всех. Мокрая липа и мокрый орех. В бочке для стока, воды через край. Мокрая баня и мокрый сарай. Дождь барабанит в оставленный таз. Импровизация. Осени джаз. Белым пятном, оживляя весь двор, светится новый, "с иголки", забор. А ведь недавно тепло и покой, были у Осени той золотой...

Чистое небо, воздух морозный, ярко мерцают холодные звëзды. Звëзды рассыпались ярким горохом, им как секунды земная эпоха. Те небожители в угольной тьме, видели всë, что прошло на Земле. Помнят великие вехи и даты. Видят меня, я в посёлке Лопаты. Маленький я и бездонная вечность, голову кружит небес бесконечность. Жëлтый, рассеянный свет фонаря, что на сарай прилепился, горя. Двор освещает, забор из досОк, мантии тьмы вырывая кусок...

Осенний лес встречает духом прели. Глазам от ярких красок нелегко. Вот дятел звонко поработал дрелью и звуки ветерок относит далеко. Скрипит сосна, как скрипка Паганини, так жалобно, надрывно, тяжело, как будто надломилась в сердцевине и трещина ползëт коварным злом. Брусника огоньками в мху зелëном, скрывается под палою листвой. Мошка роит летучим батальоном, обычный исполняя танец свой. Ель-великан лежит, как павший воин, земля с корнями поднята щитом...

Он шëл в потоке пассажиров в наше плацкартное купе и костылями выделялся в толпе. Высокий парень, под два метра. Открытый взгляд. Но пол стопы отрезал сталью снаряд. И в сердце мне укор кольнул тупой иголкой, когда с постелью он завис над верхней полкой. Что низ, что верх, едино всë для бюрократа и равнодушия поток накрыл солдата...

Бомжи не попадают в Рай? У них грехов пудовы гири. Они - изгои в этом мире и часто переходят край. Границ моральных и законов, их нарушать им так знакомо, когда внутри царит раздрай. Пусть в грязи тело пребывает и может же такое быть, что грязь к душе не прилипает, а их таких не нам судить. Не нам судить, ведь мы пристрастны, и предрассудками полны...