Любимые рассказы

Солнце в тот день было на редкость беспощадным. Оно не жгло, нет — оно давило. Белесая мгла висела над спальными районами, превращая многоэтажки в выцветшие картонные декорации. Кондиционер в нашей с мамой «двушке» на окраине города хрипел, как астматик, выдавая струю воздуха, пахнущую пылью и тлением. Я сидел на кухне, разминая в пальцах крошки от утреннего бутерброда. Передо мной лежал раскрытый ноутбук, на экране которого застыла очередная вакансия: «Менеджер по продажам. Опыт от 3 лет. График 6/1»...

Святослав позвонил в обед, когда я как раз поливала герань на кухонном подоконнике. Солнечный свет падал на бархатные листья, и мир казался прочным и незыблемым. — Мама, — его голос был неестественно ровным, будто заученным. — Мы сменили замки. Ты больше тут не живёшь. Капелька воды задержалась на кончике лейки, потом сорвалась и впиталась в почву. Тихий, едва слышный звук. Я смотрела на эту темную точку и думала о том, как странно: полжизни, отданные этому человеку, превратились в одно предложение...

Дождь стучал по асфальту мелкой дробью, а я стояла перед входом в ресторан «Бель Эпок», пытаясь унять дрожь в руках. Не от холода — от гнева. Всего час назад моя дочь Катя, стараясь говорить бодро, сообщила, что её муж Андрей «договорился о работе» в этом самом ресторане. «Мама, это же отличный шанс, — говорила она. — Шеф-повар известный, можно многому научиться». Мои предчувствия, острые как лезвие, резали изнутри. Андрей уже три года как превратил мою жизнерадостную, талантливую дочь в тень самой себя...

Сознание возвращалось ко мне медленно, словно всплывая со дна темного, вязкого озера. Сначала я ощутила лишь запахи: резкий, тошнотворный дух антисептика, смешанный со сладковатым ароматом увядающих цветов где-то поблизости. Затем — звуки: равномерное, настойчивое пиканье монитора, отдаленный гул больничной жизни за дверью, чьё-то размеренное дыхание. Я попыталась открыть глаза, но веки казались свинцовыми. Тело не слушалось, было чужим, неподъемным. Память была разбитым зеркалом — осколки образов без связующей нити...

Я всегда звонила. Каждое воскресенье, ровно в десять утра, как по расписанию. Сначала звонок длился три гудка, потом пять, потом десять. Потом я слышала этот отдаленный, безликий голос из системы: «Абонент временно недоступен». Я не верила. Временная недоступность не длится годами. Она не приходила на Дни Рождения, на Новый Год, даже когда у меня была та операция… а я все звонила. Я присылала подарки. Не просто открытки. Я вязала Алене шарфы, помня, как она в детстве обожала фиолетовый цвет. Я вырезала из дерева для Максима машинки, точь-в-точь как те, что он коллекционировал в семь лет...