Метонимия жизни

Иван Петрович курил с детства. Он вырос как раз в те времена, когда это не было вредной привычкой — совсем нет. Парень с папиросой был крутым, на него хотелось ровняться, ему хотелось подражать. И Ваня подражал. Как мог. Первую затяжку он классически сделал за школой с парнями из старших классов. И классически лишь закашлялся, чем вызвал одобрительный смех остальных. Позже он уже не кашлял, да и сигареты покупал сам. От матери пока еще стыдливо прятал, а от отца уже успел получить леща, на чем воспитательная работа по этому вопросу закончилась...

Твистер с ветерком мчался в сторону офиса. Хоть ехать ему и было немного — несколько километров всего — но участок дороги был прямой и только с двумя светофорами. Джон обожал эти десять минут: заряженный в зале, по прямой дороге, в прекрасном настроении. Особенно если оба светофора выдавали зеленый, а сегодня было именно так. Завернув на парковку, он спокойно встал, заглушил мотор и вышел, прихватив сумку. По привычке, обошел вокруг, проверил все окна и двери. Все в порядке. Обратил внимание лишь на то, что встал не ровно: машина стояла наискосок на двух парковочных местах...

Парня из зала звали Слава. Точнее Вячеслав, но полным свое имя он слышал очень редко. Сколько он себя помнил, все обращались к нему именно в сокращенном варианте. Родители — ласково. — Славушка, будешь добавку? — спрашивала мама, заботливо подкладывая еще ложечку пюре. — Славушка, беги скорей, я напекла твоих любимых пирожков, с яблоком! — звала бабушка из кухни. Потом он пошел в школу, где ему впервые на медосмотре поставили диагноз — ожирение. Он помнил, как мама ругалась тогда с врачом: какое ожирение, мальчик просто в теле! Да и вообще, ему только восемь, еще вырастет и вытянется...

Рассекая капотом машины наполненный летним солнцем воздух, мистер Твистер ехал в спортзал. Его настроение было даже лучше, чем раньше: он все еще крутил в голове инцидент с мусором и открытым окном. Он до сих пор гордился своей гениальной идеей. Убежденный, что словами невозможно решить никакую проблему — ведь наверняка этому рассеянному автовладельцу уже не раз указывали на его забывчивость, да и сам он не мог этого не замечать, — Твистер был уверен на все сто, что последствия и необходимость их устранения, особенно неприятные, есть лучшие учителя...

В голове мистера Твистера все еще играла та самая утренняя песня. Чувствуя прилив сил и бодрости, он шел в сторону мусорных баков — нужно было выбросить мусор. Делал это он ежедневно, так как не выносил вида полной корзины. Почти на подходе к площадке с баками он увидел машину одного из соседей. Чья именно это была машина Твистер не знал. Но точно был уверен, что человек этот был абсолютно безалаберным: машину ставили всегда примерно в одно и то же место, и каждое утро она попадалась ему по дороге...

Ранним утром (Твистер верил, что тому, кто рано встает, как говорится, бог подает, и поэтому будильник его трезвонил в четыре часа утра каждый день, даже в выходной) Джон открыл глаза. Было лето, и легкая прохлада ночи еще не была вытеснена солнцем. Поднявшись с постели, мужчина поспешил в ванную: принять душ, почистить зубы, облегчиться. Душ он всегда принимал чуть теплый, а в конце выключал горячую воду совсем, оставляя тело под ледяными струями. Также поступил он и сегодня, и, выключив воду, почувствовал такую бодрость, что встряхнулся и пару раз даже немного подпрыгнул...

Приветствую вас, друзья мои, самым теплейшим образом! Приветствую, рад видеть, жму руки и хочу вас сегодня кое с кем познакомить. Итак, прошу любить и жаловать: перед вами мистер Твистер! Прекраснейший мистер Джон Твистер — по праву его можно назвать мужчиной «в самом расцвете сил». По крайней мере он сам о себе привык высказываться именно так. Ему 48 полных лет, и практически все из них — да не будем уж мы припоминать ошибки молодости, кто же их не допускал — он ведет исключительно здоровый образ жизни...

Какое-то время все вокруг него молчали. Люди в компании переглядывались между собой. Ваня смотрел на него, но глаза его словно были пустыми и стеклянными. Он время от времени открывал рот, но закрывал его тут же, так и не произнеся ни слова. Артем стоял, сложив руки на груди и опустив голову. Первой, неожиданно для всех, очнулась и начала говорить Ирина. — А ты кто такой? — спросила она громко, в голосе дрожала агрессия. Широкими твердыми шагами она стремительно сокращала расстояние от двери до окна...

— Можно конечно рассуждать, кто из вас более мерзок и противен… Можно решить, что между вами не было дружбы вовсе. Чуть ли не с первой встречи вы будто только и ищите, только и ждете, как бы задеть друг друга, да побольнее. И лишь это и держит вас рядом: как в той старой истории, по прошествии стольких лет уже никто и не вспомнит, с чего все начиналось, лишь ненависть и злость, жажда мести в ваших сердцах, и закрытия этого счета никогда не произойдет. Но вот что странно: вы можете сплотиться. Натурам вашим скучно биться лишь друг с другом, они просят обновления сюжета...

— Ну а ты, — он продолжал, указав в сторону Ивана. Тот слушал, удивленно раскрыв глаза. — До чего же много пересекающихся моментов, не находишь? Хотя нет, ты вероятно не умеешь любить вовсе. Во всей твоей жизненной истории ты ни единого раза не проявил это чувство. Хотя тебе наверное и кажется, что ты то уж точно знаешь, что это такое. Ведь каждый раз, волочась за очередной юбкой, ты веришь, что это любовь, не так ли? Когда ты познакомился с Настей, ты наверняка так подумал. О, я помню, мне довелось присутствовать при этом знакомстве...

— А не ты ли часом виновен в моем кривом браке, дружище? — Иван не смог удержать в себе свою догадку. Он смотрел на Артема злобно сощурив глаза. — Ну виновен то только ты во всем. Но пару разочков подмогнул, да, — Тема улыбался победной улыбкой. — Да ты не просто не друг… Ты та еще гнида… — Ваню трясло от злости. — Да ладно, ладно… — от перепалки мужчин отвлек его смех. — Черт возьми, вы серьезно? Я не верю своим ушам! Все внимание резко отхлынуло от парней и нацелилось в его сторону. Глаза всех...

Иван не дал ей договорить. Чтобы привести ее в чувство, он подошел и ударил ее ладонью по щеке. Старался сдерживаться как мог, но все равно получилось не слабо. Он глубоко вдохнул и шумно выдохнул. Это сработало. В тот раз он ударил ее в первый раз, и она, ошеломленная, просто стояла и смотрела на него. Не говоря ни слова, лишь редкие всхлипы прерывали ее дыхание. Истерика ее резко прекратилась. — Никакого развода не будет. И никакой девки тоже не будет. Ты должна успокоиться и привести себя в порядок, — сухо сказал он...