Рецепты Джулии

Деревня встретила нас запахом скошенной травы и тишиной после городского шума. Мой живот уже так округлился, что выходить из машины приходилось осторожно. — Вон дом, — кивнул Максим в сторону избы с голубыми наличниками. — Помнишь, я рассказывал? — Максимка! — раздался громкий голос, и на крыльцо вышла высокая женщина. Екатерина Федоровна. Волосы седые, заплетены в тугую косу. Лицо строгое, но глаза светились радостью. — Мама! — Максим кинулся к ней, и они обнялись так крепко, что у меня защемило сердце...

Когда я услышала глухой удар из маминой квартиры, сердце ёкнуло. Она лежала возле комода, держась за ногу. Лицо белое, губы поджаты. — Ничего страшного, — проговорила сквозь зубы. — Просто споткнулась. Но нога была неестественно вывернута. Скорая, больница, перелом. В семьдесят два года кости срастаются медленно. — Домой через неделю, — сказал врач. — Но первое время нужен уход. Мама посмотрела на меня извиняющимся взглядом. А я уже знала — придётся забрать её к себе. Временно. — Поживёшь у меня, мам...

Андрей вернулся домой позже обычного. Я сидела на кухне, листала журнал, но на самом деле прислушивалась к каждому звуку за дверью. – Привет, – бросил он, даже не взглянув в мою сторону. Я подняла голову. Андрей скинул куртку на стул, прошёл к холодильнику. Движения резкие, словно что-то его раздражало. – Как дела? – спросила я тихо. – Нормально. Одно слово. Больше ничего. Раньше он рассказывал мне обо всём. Теперь между нами выросла стена из односложных ответов. – Ужинать будешь? – Уже поел. У мамы...

Шесть утра. Снова шесть утра. Я открываю глаза и уже знаю – впереди очередной день, похожий на предыдущий, как две капли воды. Николай сопит рядом, раскинувшись на три четверти кровати. Его рука безвольно свисает, почти касаясь пола. Сколько лет я просыпаюсь первой? Двадцать? Тридцать? Тихо встаю, чтобы не разбудить. Хотя... какая разница? Он всё равно не скажет доброго утра. Максимум – буркнет что-то про завтрак, если я задержусь на кухне дольше обычного. Босиком иду по холодному паркету. Бим уже ждёт у двери, хвост так и ходуном ходит...

Двадцать третье сентября. Год со дня смерти папы. Я приехала к маме на электричке, держа в руках букет белых хризантем — он любил их больше роз. Говорил, что розы слишком парадные для простого человека. А хризантемы... они как осень, честные и без притворства. Поднимаясь по знакомым ступеням пятиэтажки, я готовилась к тяжелому дню. Мы с мамой планировали вместе сходить на кладбище, а потом тихо поминать дома. Просто мы вдвоем, как и должно быть. — Наташенька, заходи! — мама встретила меня в дверях, но в её голосе слышалась какая-то натянутость...

Телефон завибрировал на кухонном столе именно в тот момент, когда я наконец-то села с чашкой кофе. Имя дочери высветилось на экране — как всегда, в самое неподходящее время. — Мам, привет! — голос Лены звучал необычно бодро, почти торжествующе. — У меня потрясающие новости! Я прижала трубку к уху, уже предчувствуя неладное. За тридцать два года материнства я научилась различать оттенки Лениного голоса. Этот — слишком весёлый — всегда предвещал просьбы. — Слушаю тебя, дорогая. — Я записалась на невероятный курс! Коучинг по финансовому планированию и инвестициям...

Есть моменты в жизни, когда понимаешь — больше так нельзя. Тот момент наступил для меня в октябрьский вечер, когда за окном темнело, а дождь стучал по стёклам нашей квартиры. Всё началось месяц назад, когда Игорь пришёл домой и, не снимая куртку, объявил: – Марин, мама будет жить у нас. Временно. После операции ей нужен уход. Я стояла на кухне с тарелкой недоеденной гречки нашего семилетнего Дениски. Максим делал уроки в комнате. – Как это – будет жить? – переспросила я, чувствуя, как внутри что-то сжимается...

Сертификат на тур в Италию лежал на столе как обещание счастья. Белая глянцевая бумага с золотой печатью переливалась в лучах закатного солнца, проникающего через кухонное окно. Рим, Флоренция, Венеция... Названия городов звучали в моей голове как мелодия. Восемь лет мы с Виктором откладывали на эту поездку. Восемь лет экономили на каждой мелочи. — Витя, ты видел? — закричала я, размахивая сертификатом. — Наконец-то! Мы едем в Италию! Но мужа дома не было. Только его куртка висела на крючке в прихожей — значит, вернулся, но куда-то опять ушёл...

Тяжёлые дубовые двери захлопнулись за последними гостями, и я наконец-то осталась одна в отцовской квартире. Тишина давила на плечи, как мокрое пальто. Запах гвоздик и свечного воска ещё витал в воздухе. Я опустилась на его любимое кресло — то самое, где он сидел последние месяцы, укутанный пледом. Семь лет... Семь лет я каждый день приезжала к нему. Утром — с завтраком и лекарствами. Вечером — помочь приготовить ужин. А когда стало совсем тяжело, я практически переехала сюда. А Александр? Мой младший брат появлялся от силы раз в месяц...

Знаете, есть такие моменты в жизни, когда мир словно переворачивается с ног на голову в одно мгновение. Когда привычное, обыденное вдруг становится чужим и незнакомым. Когда понимаешь, что дети выросли не только физически, но и... отстранились от тебя. Полностью. Именно такой момент настиг меня прохладным октябрьским утром, когда я, как всегда, повернула ключ в замке квартиры моего сына Павла. Я приезжала к нему каждую субботу уже три года. С тех самых пор, как он переехал в эту двушку на Ленинградском проспекте...

Дверь квартиры со скрипом открылась в половине одиннадцатого вечера. Марина остановилась в прихожей, сбрасывая с плеч тяжёлую сумку. Ноги гудели после двенадцатичасовой смены в больнице — сегодня было особенно тяжело. Трое экстренных поступлений, бесконечные анализы, один за другим выписки... А дома — звуки смеха, стук посуды и этот противный запах дешёвых сигарет. — Марин, ты как? — донёсся из кухни голос Павла, но он даже не вышел её встретить. Она медленно разулась, повесила халат на крючок и направилась в ванную умыться...

Пятница вечером. Я снова перебираю скатерть на обеденном столе, поправляю салфетки. Руки дрожат — от волнения или от усталости, не пойму. Весь день убиралась, готовила. Светлана, сестра мужа, должна приехать с минуты на минуту. — Ира, да расслабься ты! — Анатолий проходит мимо, даже не замечая, как я мечусь по кухне. — Она же ненадолго. Всего на выходные. Ненадолго... Почему-то мне не верится. Светлана никогда ничего не делает просто так. Даже на день рождения мужа приезжает с таким видом, будто оказывает нам огромную милость...