Копилка премудростей

Валя стояла у плиты и мешала борщ. Петя зашел на кухню, сел за стол. Лицо у него было какое-то странное. — Вал, нам надо поговорить. Она обернулась. Тридцать пять лет замужества научили чувствовать его настроения. — Что случилось? — Садись. — Петь, ты меня пугаешь. — Садись, говорю. Валя выключила газ, села напротив. Сердце колотилось. Неужели что-то с работой? Или здоровье? — Я подаю на развод. Мир остановился. Просто взял и замер. Даже часы на стене перестали тикать. — Что? — Слышала. Все кончено между нами...

Володя встал с дивана и прошёл к окну. Снова этот треклятый телефон. Галка уже полчаса что-то строчила, хихикала, даже румянец появился. В шестьдесят лет! Он сжал кулаки. — Галь, с кем это ты там переписываешься? — Да так, с подругами, — она даже не подняла голову. Подруги, как же. Володя видел эти её глупые улыбки, когда сообщения приходили. Раньше она так не светилась. Раньше вообще в телефоне копаться не любила. — Покажи. — Что показать? — Телефон покажи. Галка наконец оторвалась от экрана. Посмотрела на него удивлённо...

Светлана стояла у плиты. Пятница, семь вечера. Игорь должен был прийти с работы через полчаса. Она успела приготовить его любимые котлеты. — Света, нам надо поговорить, — голос мужа за спиной заставил ее вздрогнуть. Она обернулась. Игорь стоял в дверях кухни, костюм помятый, галстук расстегнутый. Выражение лица какое-то странное. — Ты рано сегодня. Ужин почти готов. — Не про ужин речь. Светлана выключила плиту, повернулась к мужу. Сердце зачем-то забилось быстрее. — Что случилось, Игорь? Он прошел к столу, сел на свое обычное место...

Татьяна протерла новую кофеварку мягкой тканью и поставила её на самое видное место кухни. Красота же какая! Блестящий корпус отражал утренний свет. — Витя, ты просто чудо! — крикнула она мужу в соседнюю комнату. — Откуда ты знал, что я о такой мечтала? Виктор вышел из спальни и улыбнулся: — А я всё замечаю. Как ты в магазине на неё смотрела. — Но она же дорогая была! Я даже не рассчитывала... — Эх, Тань! Для любимой жены ничего не жалко. Она обняла его за шею. В пятьдесят восемь лет Татьяна не ожидала, что может быть так счастлива...

Ольга проснулась от голосов на кухне. Часы показывали половину второго ночи. Она лежала и думала — кто это может быть в такое время? Потом узнала голос свекрови. — Андрюш, ну сколько можно это терпеть? — шипела Тамара Павловна. — Она же совсем обнаглела! Ольга замерла. О ком это они? — Мам, тише. Оля спит, — глухо ответил муж. — А мне все равно! Пусть слышит! Может, хоть тогда поймет, что творит! Сердце Ольги застучало так громко, что казалось — его слышно на всю квартиру. Она поняла — речь идет о ней...

Оля сидела за столом и старалась не дрожать руками. Тарелка с салатом остыла, но она даже не притронулась к еде. Напротив неё восседала Ирина Петровна — величественная, с идеальной укладкой и строгим взглядом. Андрей молчал, нервно крутил вилку. — Оленька, расскажи о себе, — произнесла свекровь тоном учительницы на экзамене. — Я... работаю в бухгалтерии. Закончила техникум. Люблю читать, — Оля запнулась. Господи, как же глупо это звучит! — Понятно. А родители чем занимаются? — Мама — продавец, папа — слесарь на заводе...

Наталья поставила чайник и услышала знакомые шаги в подъезде. Тяжелые, размеренные. Антонина Павловна поднималась на четвертый этаж. — Опять, — пробормотала Наталья себе под нос. Звонок. Три коротких, один длинный. Фирменный стиль свекрови. — Наташенька, открывай! Это я! Наталья открыла дверь и натянула улыбку. — Здравствуйте, Антонина Павловна. — Ох, доченька, какая ты бледная. Витаминов не хватает. Я тебе капусты принесла, квашеной. Сама делала. Свекровь прошла в кухню, даже не разувшись. — Где банки? Надо сразу переложить, а то испортится...

Галина стояла в прихожей и смотрела на чужой шарф. Красный, шелковый. Висел на её вешалке, рядом с курткой мужа. — Откуда это? — прошептала она. Шарф был дорогой. Галина понимала в тканях — сорок лет шила и стирала. Такой не купишь в соседнем магазине. И запах... Чужие духи. Сладкие, назойливые. Руки дрожали. Она сняла шарф и положила на комод. Может, это подарок? Для неё? Но почему тогда висит на вешалке? — Петь, ты дома? — крикнула она в пустоту. Тишина. Муж уехал в гараж час назад. Сказал — до вечера будет возиться с машиной...

Когда я думаю о том лете, в голове до сих пор стоит высокое, прозрачное небо. Как будто даже воздух тогда был резче, чем обычно, и всё вокруг — ярче: окна, переливающиеся солнцем, щебет утренних птиц, даже простые тарелки на старой глиняной полке моей кухни. И тишина… Знаете, такая особая тишина, которая повисает, когда ждёшь ответа на вопрос, но боишься его услышать. Это было наше двадцать девятое лето вместе с Серёжей. Утро, как всегда, начиналось размеренно: чайник булькает, кошка трётся у ног, свежий хлеб ломается с хрустом — и вроде бы всё как всегда...

Тёплый вечер расплескался серебром по стеклам. Кажется, таких давно не было: чтобы настежь окна — и прохлада, и запах липы, и не гудит телевизор, а в доме ходят на цыпочках, переживая незримое волнение. Я сбивчиво поправляла платье — то слишком нарядно, то вдруг кажется, что слишком просто для такого случая: у Валентины Петровны, свекрови моей, — юбилей. - Ну что, Ирина, ты готова? — спросил Андрей, муж мой, меряя коридор шагами. Он всегда нервничает перед такими днями. Питается какими-то ожиданиями: будто сейчас случится не праздник, а контрольная по семейной жизни...

Ира стояла у почтового ящика и перебирала письма. Коммуналка, реклама, какая-то банковская ерунда. А вот это что такое? — Уведомление о собрании жильцов, — прочитала она вслух. — Присутствие собственника обязательно. Она пробежала глазами дальше и замерла. В графе «собственник» черными буквами значилось: Раиса Васильевна Петрова. — Что за чепуха? — Ира перечитала еще раз. Наверное, ошибка. Или письмо не туда попало. Хотя адрес правильный — их квартира, третий этаж. — Миш! — крикнула она, заходя в прихожую...

Ирина стояла у плиты и мешала борщ. За спиной тихо шоркали тапочки свекрови. — Ир, — шепнула Анна Петровна, — иди сюда на минутку. Ирина обернулась. Свекровь манила её в коридор. Опять это. Каждое пятнадцатое число одно и то же. — Что случилось? — Тише, тише, — Анна Петровна оглянулась на кухню. — Вот, держи. Из кармана халата показался знакомый конверт. Белый, аккуратно заклеенный. — Аннет, да не надо мне... — Бери, говорю! — голос свекрови стал резким. — И молчи. Славе ни слова, понятно? Ирина взяла конверт...