HARON

— Друг… — хриплым рокотом где-то за спиной, но звуки начинающейся бомбежки, смешанные с пропеллерным свистом, режущим небо, кажутся тише полушёпота. На Александра смотрел уже совсем иной человек, не такой, с каким Саша последний раз виделся на линии фронта в сорок первом зимой. Тёплой встречи давних друзей у них не вышло. У того, кого он знал, глаза были живые, правдивые, искренние, желание бороться за правду и справедливость в крови, улыбка тёплая, как их последнее мирное лето после выпуска из школы...

Крыша тридцать шестого дома (а это была тогда, между прочим, одна из немногих многоэтажек в округе) никогда не запиралась летом, поэтому Роме было в радость торчать тут пока совсем не наступит глубокая ночь, придёт ленивой поступью чёрной кошки. Пока не зажгут в одном из окон элеватора нарколыги свет, они там варят меф. Пока не погаснет последнее окно в соседней многоэтажке, там живет уставший от жизни мент. Четкого ориентира у него не было.  У него тут и махровый плед, и в голове бред, и раскладушка...

На лавке у подъезда сидела пара бабулек. Эдаких божьих одуванчиков, которые есть у каждого подъезды и капали на мозги по графику о том, что пять утра, а твой подъезд ещё до блеска не выдраин. Им же за глаза было не западло как обозвать Родионову непутной, так и перемыть кости каждому проходящему. Оставь надежды всяк сюда входящий. Сказать что-то обидное, хоть и не существенное нарочно громко. Это ещё щадяще, если так. Доставалось обычно тем, кто с ними не связывался, либо мог бросить угрозу вызова дурки и выглядело это авторитетно для их седых волос, как их сосед Валерий, к примеру...

— Всегда есть какое-то «Но». — Поясняю, — проговорила Родионова. — Он с Вахтангом поцапался, а у меня и парней с Кобой хорошие отношения. Макс хотел замять одно дельце, чего уж там со своими раменскими он натворил не знаю, но Вахтанг был в ярости. Говорят, погорело чего-то. Завод, кафе, черт его знает. А если погорело, то это с концами, — эта новость была прямо свежей с утреца, что для улыбки нужно, кроме полусладкого винца думалось бы. —Мы с ребятами к нему заезжали буквально вот, не зная ещё даже, ну, я сразу сказала нет...

— Однозначно, не просто так. — хмыкнул Паша. — Поставлено, как несчастный случай, но можно подумать и сложить. Думать и складывать головой и желательно не озвучивать ртом. — Сверху пришло, — со смехом резюмировал Ленин. — Есть люди, что уже готовили себе местечко, дело было за малым. Малое стало за делом и поделом. Но сказали прикрыть рот. Вы завернули уши, я же этого не говорила: менты приложились, шевелятся, — Альбина распахнула дверь машины сначала переднюю, потом заднюю со своё стороны, давая проветриться...

Призванный хранить порядок, усердствуя с этим ревностно, страж покоя мог заглянуть в каждую тарелку в часы обеда. Балты хуже немцев порой, пусть любезнейший Пётр Великий, ввиду оставленного на настоящее время наследства поспорил с этим и дичайше не согласился. — Вы не знаете, где доселе находится Александр Павлович? — Беркутов язык прикусил от неожиданности. Он только что был в противоположном конце коридора и он мог в этом поклясться, а сейчас стоял пред ним, который так старательно пытался избежать с ним встречи...

Жизнь не купишь. Но в деньгах своё счастье, хоть и говорят, что где есть деньги, там нет чувств… Где есть деньги, там и дружбы-то нет. Правда это или нет? Парень прихватил Родионову за загривок, но та резко скинула с себя руки под его глухое и хриплое «За базар отвечать не учили?». Не заносила руку для размаха, за собой знала, что лидеры лишь смотрят чаще. <i>Быть бы лидером.</i> Но она могла и просто не остановится. Слава уже дёрнул кран водонапора, сделав из него импровизированный кастет, чем не попрешь против вырванной также трубы...

От своего положения ещё в своё время Хоффман взяла сполна, сейчас же была удивлена в восстановлении себя, как себя, в прежнем статусе. Об этом она размышляла ещё тогда, когда ехала по пыльным дорогам в черте города. Колёса кареты стояли в вечных грязных болотах Петербурга. Сменяли после один другой дом, пока ее не привезли, будто птицу в позолоченной клети, на Выборгскую сторону в ее особняк, что в разы сократился до размеров одного угла ее комнаты. Много места и холодно. На то регалии царской семьи...

Пестель направился куда глаза глядят. Мыслью — лишь бы подальше отсюда, от этого фармазонства. Натёртая нога ныла тупо, но и это было приятнее по причине того, что отвлекало хоть сколько-то от тревожных мыслей. На одной решимости далеко не уедешь. Нужен чёткий план, нужна дисциплина и жёсткий руководитель, только тогда будет шанс на успех. Муштра. Почти что, как в армии, с фанатизмом и не без энтузиазма. Но шанс — это так мало. На шанс только безумцы рассчитывают. А безумцы мир, увы, не меняют. Они разлагают его сомнительностью идей...

У меня на кухне уснуло солнце, апельсиновыми лучами рассеявшись по темным эмалевым стенам. Затерялось, утопилось в чашке с терпким кофе и оставило за собой лишь след лета. Растаявший шоколад с орехами, принесённый кем-то когда-то, сладкой корочкой залил столешницу и испортил плиту. Февраль начался позолотой по снегу, но той, какой был обложен Екатеринский дворец пару лет назад. На сегодня не знаю, изменилось ли что-то, давно не был, но факт фактом: ее не было. Грязь. Денег жалко. Да и я не в Царское село, по мне плачут ассамблеи только Кукуя...

Андреевская резво проскочила по ступеням парадной, придерживаясь рукой за поручень отнюдь не кавалерийской походкой. Каблук звонко ударялся о холодный камень мозаики и дереву лестницы. — Простите за опоздание, великодушно… — распахнула дверь девушка. Стоило только это сделать, как мимо пролетел, так пули быстро не летают, Муравьев-Апостол. — Сергей Иванович, вы куда?! Здравствуйте и до свидания, господа, как говорится… — Что за день! — произнёс Рылеев стоило только громыхнуть старой, но верной двери...

Марк устало растирал мозолистыми пальцами переносицу. Скинул очки, от которых уже глаза резало и плыло пятнами существующее вокруг. Все единое серое пятно с привкусом песочного печенья. С досадой обнаружил, что капли, которые уже давно просрочились, им уж сто лет в обед, наконец-то кончились. Но в самый неподходящий момент. Да и бывал ли у него удачный? Наверное, нет.  И ударился бы он лицом в печатную машинку, если бы знал, что у него, как у того же Толстого, есть жена, которая будет разбирать...