книжный енот

Пока Муми-семейство приключается на маяке в части «Папа и море», долина продолжает жить. Снусмумрик решает неожиданно вернуться к муми-троллю, хотя сперва кажется, что их дружба повзрослела и истончилась: Снусмумрик забыл оставить другу ежегодное традиционное письмо, а сам Муми-тролль о нем даже не вспомнил, когда семья затеяла переезд. Хемуль, живущий по соседству, решает нанести муми-семейству визит, так как ему вспомнилось, как здорово он проводил у них время. Маленькому хомсе, который живет...

«Доктор Паскаль» - не просто заключительный роман двадцатитомной эпопеи Ругон-Маккаров, но и подведение итогов. Паскаль раскладывает на столе обширное семейное древо, указывает на имена и перечисляет даты, детей, пороки... Получается одновременно и взгляд назад «в предыдущих сериях» и собранный наконец-то в одну картину паззл на тысячи кусочков. Кто же такой Доктор Паскаль? Паскаль Ругон, настолько не похожий на своих родственников, что никто никогда не зовет его Ругоном: сын Пьера и Фелисите, родной брат Эжена (политика), Саккара (чиновника и дельца), Сидонии (маклерши) и Марты...

И снова Жан Маккар, и снова он скорее наблюдатель, маленький винтик огромной машины, чем главный герой. Потому что, подобно земле в предыдущей книге, в этой книге главенствует Война. Разрушительная и нелепая, беспощадная к своим и чужим, перемалывающая всех на своем пути война. Жан — опытный солдат, капрал, всегда старающийся найти для своих людей ночлег и еду. Но при этом Жан — простой деревенский мужик, необразованный, грубоватый. И Жан очень раздражает рядового Мориса, образованного, но бестолкового сына чиновника...

Эта часть всегда навевала на меня грусть. Причем эту особую грусть оторванности и кризиса понимания себя, которую до конца даже в тридцать лет бывает сложно понять, что уж говорить о детстве. «Папа и море» ощущается, как проживание потери и перехода в новую жизнь одновременно. Они всё время были чем-то заняты. Тихо, увлечённо, непрерывно возились они с мелкими делами, которым нет конца. Их отдельный, собственный мир был чётко очерчен, в него нечего было добавить. Как карта, на которой не осталось белых пятен: всё уже открыто и заселено...

Вот она, предпоследняя Дверь перед Темной башней: предсказанный пророчеством ребенок уже готов появиться на свет, роза продолжает петь, а Стивен Кинг слишком много пьет. Сюжет этой части расколот надвое, и даже время и уровни Башни не одинаковы. Так, Джейк, Ыш и отец Каллагэн отправляются на поиски Сюзанны, а цель Роланда и Эдди — заключить сделку с книготорговцем и купить у него пустырь с розой. Со стороны — этакие классические квесты с усложнениями в духе набегающих на героев вооруженных злодеев...

Так смутно мне от этой книги, да туманно, ощущение, будто под разное настроение я додумываю ей разные исходы. Впрочем, не первый раз Стругацкие предлагают своим читателям самим поучаствовать в создании истории, дописать ее мысленно, покрутить в нужную сторону. Идею дали, декорации поставили, моральную дилемму объявили. Стук киношной хлопушки, начинаем показ. С «Обитаемого острова» прошло двадцать пять лет. Максим Каммерер уже взрослый и спокойный работник КОМКОНа-2 (комиссии по контролю) с Рудольфом Сикорски в начальниках...

Многие знают этот сборник как «Сказки долины Муми-троллей» или под названием «Дитя-невидимка». Я в детстве читала именно второй вариант, но в этот раз решила познакомиться с новым переводом Марии Людковской. Этот сборник будто бы особенно душевный и тонкий, о тех эмоциях, которым даже и названия толком нет. Но я то и дело чувствовала, что это «про меня», что я понимаю, просто не всегда знаю, как это понимание выразить. Истории здесь совсем коротенькие, на один зуб, но объем не делает их менее чудесными...

Сложно быть ребенком 90-х и не слышать про Бритни Спирс. Мне кажется, она была повсюду, несмотря на то, что к моменту, когда я стала самостоятельно выбирать и включать себе музыку, первому альбому Бритни было уже лет десять. Я даже помню обсуждения вокруг ее выступлений с альбомом Circus, а еще помню, что на них она казалась мне уставшей. И после ее автобиографии многое стало понятным. И от этого еще более грустным. Я много лет не интересовалась ее жизнью, думая, что ее история мало чем отличается от историй других поп-див, пока в соцсетях не появился тег #FreeBritney...

Далеко ли мы продвинулись по тропе луча? Нет, ведь иногда кажется, что на каждый шаг вперед Роланд и его Ка-тет делают три назад. Но путь к Башне — это не про расстояния, это про что-то иное. Может, про готовность сразиться со злом? Может, про выборы, которые совершаются на этом пути? Про одержимость целью и жертвы? Подкатывала тошнота. Чувство ненужности. Ощущение, что он может выигрывать такие вот битвы целую вечность, теряя палец здесь, глаз – там, может, что-то еще, но после каждой битвы расстояние до Темной Башни чуть увеличивается, вместо того, чтобы сокращаться...

И вот ноябрь уже позади, и многое в этом месяце успелось, а многое и нет. Я зарывалась в списки дел, много читала, немало вязала, ходила по очень разным концертам (как оказалось, если за одну неделю сходить на «Второй Ка» и на «Mumford&Sons», можно получить не только сорванное горло, но и очень контрастные впечатления), встречалась с друзьями, училась, радовалась и огорчалась. А еще очень медленно осознавала, что совсем скоро я буду подводить не только итоги месяца, но целого года. Как он так быстро...

Как же, мне кажется, Луиза Мэй Олкотт устала от этого цикла! В четвертой книге это чувствуется явственнее всего, и в словах Джо (которую, как мы помним, Олкотт писала с себя): «Пусть я всего лишь литературная нянька, которая кормит юношество нравоучительной кашкой...» и в словах самой писательницы в финале книги: «Признаться, усталого летописца одолевает соблазн закончить нынешнюю историю невиданным землетрясением, которое отправит Пламфилд и все его окрестности прямиком в недра земли...». Я тоже признаюсь, что от цикла устала, и рада поставить точку, наконец-то дочитав и эту часть...

Обычно я не хожу вокруг да около, а подчиняюсь собственным правилам: прочитала книгу — будь добра сразу же о ней и написать. Но в этот раз я бродила в этой послекнижной тоске пару недель, не зная, куда себя деть, и радуясь, что у меня нет ни карт, ни обоев, и негде искать соглядатаев. «Мелкий бес» меня душил и вызывал тошноту, а потом у меня вырывался саркастический смешок, чтобы сразу после него мне хотелось громко и картинно захлопнуть книгу и смотреть в стену. Сологуб будто бы отправил меня на...