ВСЕ ПРОСТО И ПОНЯТНО

Дождь стучал в окно монотонно, словно отсчитывая последние секунды моего затишья. В горле першило, тело ломило, а в висках пульсировала тупая боль. Простуда, подхваченная в переполненном метро, не собиралась отступать, но три дня постельного режима — непозволительная роскошь в нашем доме. — Ты что, это лежишь? — дверь в спальню распахнулась с такой силой, что стукнулась о стену. На пороге стоял Сергей, мой муж. Его лицо, обычно спокойное, было искажено гримасой раздражения. — Я утром говорил: счета...

Морозный декабрьский воздух звенел за окном, а я, закутавшись в плед, смотрела на огни гирлянды, украшавшей мою дачу. Всего шесть месяцев назад я подписала бумаги о разводе, и эта дача была единственным, что осталось от нашей совместной жизни — купленная на мои деньги еще до свадьбы. Здесь я пыталась обрести покой, восстановить себя после болезненного расставания. И вот накануне Нового года раздался звонок в дверь. На пороге стояла она — Валентина Петровна, моя бывшая свекровь. В яркой дубленке, с двумя огромными сумками и фирменной улыбкой, которая всегда предвещала что-то неприятное...

— Пошла вон! Сынок подарил мне эту дачу! — орала свекровь с порога *моей собственной* дачи. Я застыла на крыльце с двумя чемоданами в руках и двумя детьми за спиной. Солнце уже клонилось к закату, в воздухе пахло скошенной травой и черёмухой, но этот запах мгновенно вытеснило зловоние старой обиды и свежей наглости. — Мама, ты чего? — растерянно спросил мой старший, Артём, сжимая плюшевого волка — того самого, с которым не расставался с детства. Младшая, Софийка, спряталась за мою ногу и прошептала: — Бабушка опять злая? Я медленно опустила чемоданы...

Дождь стучал по подоконнику моей кухни, выбивая монотонный ритм, под который я мыла чашку из-под утреннего кофе. За окном петербургская осень размазывала краски в серо-желтую акварель. Я как раз думала о том, что пора утеплять балкон, когда раздался звонок. Сначала я не поняла, кто звонит. На экране светилось «Муж», но голос в трубке был каким то чужим — высоким, истеричным, разорванным на острые обломки. — Мама, она всё перевела! Все деньги на свой счёт! — визжал он, и только потом я узнала интонации...

Дверной звонок прозвучал так, будто хотел не просто сообщить о госте, а объявить о вторжении. Мгновенная, животная дрожь пробежала по спине. Я знала, кто это. Не нужно было смотреть в глазок, где искажалось знакомое, дорогое, но сейчас абсолютно неуместное лицо. Я открыла. На пороге стояла мама. Не просто мама, а Мама с Большой Буквы, в состоянии полной боевой готовности. За ее спиной маячила фигура моей сестры Кати, которая пыталась удержать двух своих сорванцов-двойняшек, пятилетних Ваню и Петю...

Когда мои родители приехали без предупреждения — впервые за два года — я была на кухне, пытаясь вывести пятно от кофе с белой блузки. Блузка, купленная на те самые деньги, которые я получила после смерти бабушки и которые Дмитрий с его матерью считали «общей семейной собственностью». Я не услышала, как они вошли. Просто подняла глаза — и увидела маму на пороге, её лицо исказилось от ужаса. — Господи… — прошептала она, и её взгляд скользнул по синякам на моём лице, по запекшимся царапинам на шее, по запястью, обмотанному потрёпанным бинтом...

Тишина, наступившая после хлопка входной дверью, была оглушительной. Не физической — за стеной как раз включили дрель, — а внутренней. Такая тишина, когда перестает биться сердце и замирает кровь в жилах. Я стояла посреди кухни, сжимая в руке мокрую губку для мытья посуды, и не могла пошевелиться. Слова, прозвучавшие секунду назад, висели в воздухе, словно ядовитый туман, разъедая всё, во что я до сих пор верила. «Ленивая тварь». Это сказал мой муж. А кивнула в знак согласия и одобрительно хмыкнула его мать...

Свекровь влетела в дом с криком: «Где деньги от продажи квартиры твоей матери?» Дверь с такой силой ударилась о стену, что посыпалась штукатурка. В проеме, как разъяренная валькирия, возникла свекровь. Лицо ее было искажено гримасой гнева, в глазах плясали чертики, а в руках она сжимала сумочку, словно собиралась запустить ею в кого-то. «Где деньги от продажи квартиры твоей матери?» — просипела она, и слова ее, острые и холодные, как лезвие ножа, разрезали уютную атмосферу субботнего утра. Марина застыла с чашкой кофе в руках...

Лена считала, что после свадьбы жизнь обрела наконец-то твердую почву под ногами. Не ту зыбкую, нервозную почву стартапа, которую она выстрадала и взрастила за последние пять лет, а нечто фундаментальное, надежное, как гранит. Ее компания «ПроАгро», начинавшаяся с кучи идей, ноутбука на кухне и бессонных ночей, выстояла, окрепла и начала приносить стабильный, а потом и весьма внушительный доход. Она консультировала небольшие фермерские хозяйства, помогала с закупками техники, налаживала логистику...

Тишина в нашей спальне была густой, тяжелой, как свинец. Я стояла на пороге нашей спальни, и мне казалось, что я могу потрогать ее, эту тишину, провести по ней пальцами и ощутить шершавую, обжигающую поверхность предательства. Они спали. Марк, мой муж, человек, с которым я делила жизнь последние десять лет, и Ирина, моя сводная сестра, та, кому я, как дура, протянула руку помощи. Я не кричала. Не роняла сумку с продуктами, которая все еще висела на моем онемевшем плече. Я просто смотрела. Запоминала...

За окном дождь стучал по стеклу мутными слезами, сливая воедино огни ночного города. Я сидела в пустом офисе, пристально глядя на экран, где курсор мигал с таким же раздраженным ритмом, как и моя головная боль. Последние четыре года моей жизни прошли в этих стенах, между серыми перегородками, под неумолимым флуоресцентным светом. И все это время я была просто Лизой. Исполнительной, тихой, надежной Лизой. Тем работником, на котором держатся все скучные, но важные мелочи. Игорь, мой босс, был полной моей противоположностью...

Я годами носила свой секрет как вторую кожу, ту, что скрывала под толстым свитером неудачницы. Для них — для мамы, отца, старшей сестры Кати — я была Леной-растяпой, Леной, которая вечно в облаках, Леной, чьи амбиции всегда превышали ее скромные возможности. Их слова были фоном моей жизни, привычным, как шум города за окном. «Леночка, ну когда ты уже остепенишься?» — вздыхала мама на семейном ужине. «Опять твои фантазии, — фыркал отец, узнав, что я уволилась с очередной «нормальной» работы. — Хватит по воздушным замкам строить, пора бы и на землю спуститься»...