Александр Моцар

Впрочем, он был настолько уверен в себе, что бесцеремонно начал уверять меня в том, будто именно он и есть автор ««Краткого описания и повествования о еврее по имени Ахасверус». При этом по нему не было видно, что об этой литературе он слышал впервые. Получив от меня небольшую сумму, он, не оглядываясь, ушёл прочь. Я долго глядел вслед этому случайному, по-видимому, больному человеку. Киев год 2022. Март месяц...

У Тарковского в фильме «Жертвоприношение» есть странный персонаж, почтальон Отто — сельский философ, мистик. В одном из эпизодов он вместе с главным героем Александром рассматривает репродукцию картины да Винчи «Поклонение волхвов» и поражённый увиденным чётко констатирует свои впечатления в искренней простоте: «Боже, какой он ужасный этот Леонардо. Я всегда его очень боялся». Здесь Тарковский точно передал состояние человека перед тайнами, которые осмысливал великий художник. В картине «Предтеча» Леонардо показал тайну, состояние Преображения...

За спиной голоса. С блеском оперируя специальной терминологией, говорят о Стравинском, о Доне Карло Джезуальдо и Штокхаузене. Впрочем, здесь говорящие не пытаются примирить эти совершенно разные тональности, остановившись на неожиданно блеснувшем глубоком выводе. Здесь просто развлекаются беседой, болтовнёй. Беседующим важно выговориться, показать себя. Звякнул кубик льда о дно бокала, меня позвали в этот очередной, случайный разговор. Я оглянулся и неловким движением сбросил со стола книгу — «Проторенессанс...

Медные полосы заката постепенно тускнеют и наливаются тьмой. Мы смотрим в окно, за которым смыкаются горизонты и мир становится непроницаемым фоном. В окне только собственное отражение. Странно, тьма стала итогом «Возрождения». Ещё одна попытка понять человека обернулась слепой опустошённостью. Тьма — фон последних раздумий Леонардо (Иоанн Предтеча) и последнего осмысления пройденного пути Сандро Боттичелли. Муж скорбей. 1500 год. После восьмилетнего перерыва Боттичелли снова принимается за работу...

Поскакали по полям, / закричали журавлям:/ "Горе! Горе! Крокодил/ Солнце в небе проглотил!". Полагаю, блестяще образованный Чуковский знал о чём писал, таким образом зашифровав в детских стихах образ эпохи. Ранее, в 13-м году, его приятель Казимир Малевич на солнечный круг положил чёрный квадрат. Что это было — эпатаж или предчувствие, мне неизвестно. Впрочем, здесь стоит объясниться. В иудаизме слово «крокодил» было синонимом слову «Левиафан», т.е. в мифологии это существо, чудовище враждебное Солнцу, стремящееся поглотить его...