Александр Моцар

Впрочем, он был настолько уверен в себе, что бесцеремонно начал уверять меня в том, будто именно он и есть автор ««Краткого описания и повествования о еврее по имени Ахасверус». При этом по нему не было видно, что об этой литературе он слышал впервые. Получив от меня небольшую сумму, он, не оглядываясь, ушёл прочь. Я долго глядел вслед этому случайному, по-видимому, больному человеку. Киев год 2022. Март месяц...

У Тарковского в фильме «Жертвоприношение» есть странный персонаж, почтальон Отто — сельский философ, мистик. В одном из эпизодов он вместе с главным героем Александром рассматривает репродукцию картины да Винчи «Поклонение волхвов» и поражённый увиденным чётко констатирует свои впечатления в искренней простоте: «Боже, какой он ужасный этот Леонардо. Я всегда его очень боялся». Здесь Тарковский точно передал состояние человека перед тайнами, которые осмысливал великий художник. В картине «Предтеча» Леонардо показал тайну, состояние Преображения...

За спиной голоса. С блеском оперируя специальной терминологией, говорят о Стравинском, о Доне Карло Джезуальдо и Штокхаузене. Впрочем, здесь говорящие не пытаются примирить эти совершенно разные тональности, остановившись на неожиданно блеснувшем глубоком выводе. Здесь просто развлекаются беседой, болтовнёй. Беседующим важно выговориться, показать себя. Звякнул кубик льда о дно бокала, меня позвали в этот очередной, случайный разговор. Я оглянулся и неловким движением сбросил со стола книгу — «Проторенессанс...

Медные полосы заката постепенно тускнеют и наливаются тьмой. Мы смотрим в окно, за которым смыкаются горизонты и мир становится непроницаемым фоном. В окне только собственное отражение. Странно, тьма стала итогом «Возрождения». Ещё одна попытка понять человека обернулась слепой опустошённостью. Тьма — фон последних раздумий Леонардо (Иоанн Предтеча) и последнего осмысления пройденного пути Сандро Боттичелли. Муж скорбей. 1500 год. После восьмилетнего перерыва Боттичелли снова принимается за работу...

Поскакали по полям, / закричали журавлям:/ "Горе! Горе! Крокодил/ Солнце в небе проглотил!". Полагаю, блестяще образованный Чуковский знал о чём писал, таким образом зашифровав в детских стихах образ эпохи. Ранее, в 13-м году, его приятель Казимир Малевич на солнечный круг положил чёрный квадрат. Что это было — эпатаж или предчувствие, мне неизвестно. Впрочем, здесь стоит объясниться. В иудаизме слово «крокодил» было синонимом слову «Левиафан», т.е. в мифологии это существо, чудовище враждебное Солнцу, стремящееся поглотить его...

«Новое время» 17.01.1913 г. «Сегодня в городской художественной галерее имени братьев Третьяковых имел место акт дикого вандализма, совершенный сумасшедшим-маньяком.» После того как всё ещё задыхающегося в крике «довольно смерти, хватит крови» Абрама Балашова оттащили от картины, на полу остался брошенный им нож в виде серпа — жатва. Подошли люди, равнодушно отметили в протоколе эту находку, после чего попросили судебного фотографа сделать снимки изрезанного полотна. В сером туманном январском дне вспыхнул магний фотовспышки, пластину отнесли в лабораторию...

Кустодиев. «Ёлочный торг». Умение мастера работать белым по белому восхищает. Но не это главное. Картина написана в кумачовом, багровом 1918 году. Здесь красных пятен почти нет. И честно говоря, здесь они не очень нужны. Здесь более всего «цепляет» уход Церкви в белую, чистую даль, в некий заснеженный Китеж. Сливаясь со стройными фигурами...

Менее всего мне хотелось бы начать разговор о картине Блейка «Адам и Ева находят тело Авеля» с упоминания «Крика» Мунка, но, по-видимому, от этого никуда не деться. Насколько я понимаю, никто кроме меня не видит очевидные сближения, на грани прямого плагиата со стороны норвежского художника. По крайней мере, я никогда не читал в работах искусствоведов об этих откровенных для меня параллелях. Сам Мунк, подробно рассказывая о кроваво-красных закатах, которые ему пришлось наблюдать в мистическом надломе, никогда при этом не упоминал данную картину Блейка в качестве первоисточника своего «Крика»...

Барокко. На это слово хочется непременно посмотреть, да-да, посмотреть. Португальское слово Barroca — perola barroca — буквально жемчужина с изъяном. Суть — выбракованная вещь, которая в итоге может быть более ценной, чем стандартный вариант. Тронутый дисгармонией, необычный, дорогой, а иногда даже бесценный предмет, который можно рассматривать, бесконечно испытывая противоречивую гамму чувств, от сожаления до восхищения. Здесь уход от идеальной сферы «Ренессанса-бытия» в дефект быта. И быта не серого, а страстного...

Сейчас в Эрмитаж привезли «Сиенскую школу». Это те герои-богомазы, которые не ушли в перспективу Джотто, но остались в золотых плоскостях утончённой, куртуазной Византии. Прежде всего, это Дуччо ди Буонинсенья, Симоне Мартини и Пьетро Лоренцетти. О выставке заслуженно много разговоров. Это действительно рафинированная, изысканная живопись. Но в это славное время бездонного осмысления византийского культурного наследства художниками из Умбрии, рядом, в Тоскане жил мастер, который в своём наивном понимании мира заглянул в ту область, которую впоследствии обозначат как примитивизм...

В 1500 году Александр Боттичелли закончил свою самую странную, загадочную картину. Морально разгромленный пятидесятишестилетний художник вывел на верхнем поле следующую надпись: «Она была написана в конце 1500 года во время беспорядков в Италии, мною, Александром, в половине того периода, в начале которого исполнилась глава IX святого Иоанна и второе откровение Апокалипсиса, когда Сатана царствовал на земле три с половиной года. По миновании этого срока дьявол снова будет закован, и мы увидим низвергнутым, как на этой картине»...

В своё время искусствовед Томас Кроу заметил композиционное сходство этих двух великих полотен. Но я не о технике, я о механике. В 1819 году двадцатилетний Энжен Делакруа буквально бегал по Парижу и в припадке восторга рассказывал знакомым и незнакомым людям об увиденной им картине своего учителя и друга Теодора Жерико «Плот «Медузы». Зрелище гибнущих гекатомбой людей, безусловно, впечатляет своим трагизмом. Здесь одна из самых позорных и действительно страшных страниц истории французского флота показана мастером Жерико гипертрофированно, но при этом метафизически точно...