Даниил Трифонов

IX Предательница луна секла тьму серебряной плетью, лишая демонов спасительной вуали. Из-за деревьев доносились приближающиеся звуки биения сердец. Кровь, что они гоняли вселял ужас, словно раскаленное клеймо, поднесенное палачом к лицу жертвы. Но бежать было нельзя, требовалось поднять тела тех, кто знает путь. Время ускользало с каждым шагом монахов, идущих целенаправленно сюда. К моменту, когда призванные яогаем трупы смогли подняться, их уже окружили вооруженные люди с горящими глазами ужасных чудовищ...

VIII Свет луны прорывался сквозь бамбук, падая на землю изорванным на серебряные нити полотном. Нити двигались, словно их дергал кукловод, но пока не было видно кукол, что подчинялись его воле. Они лишь сходились вместе, горячими телами, закованными в холодное железо и холодными телами, хранившие обжигающий огонь внутри. Луна смеялась в предвкушении от представления. Светясь от радости, она игралась судьбами живых и мертвых, сверху ей было не слышно плача, криков ярости и боли. Монахи приблизились к опушке перед ветхой хижиной посреди бамбукового леса...

VII Подножие холма было одето в зелёное покрывало луга, ткань которого прошивала голубая нить воды. Рукотворная красота полей и подвода влаги на удивление прекрасно гармонировала с окружающей природой. Будто сами боги вплели этот канал и сопровождавшие его постройки в ткань реальности. От основного рва отходили тонкие линии, вдоль которых из земли торчали налившиеся жизнью растения – ботва и их плоды. Мирная жизнь этого края была ещё не тронута войной, – маленький город в нескольких днях пути от гущи событий ещё успеет привлечь внимание обоих войск...

VI Огромный дымящийся ожог взрывался ненавистью вперемешку с болью. Демон корчился от боли, но продолжал бежать, спасая свою обугленную шкуру. По крайней мере яогай так думал, – это свет, что воин впустил в помещение, покрыл бледную гладкую кожу волдырями. Не было времени осмотреться и понять, что боль жгла тело изнутри, со стороны скрываемого за плотью сердца. Дома проплывали мимо, улицы принимали беглеца, скрывавшегося от воодушевлённой стражи. Городу выпал шанс спастись, и он давил на демона омерзительным ощущением надежды...

V Ветви устремлялась вниз полосами вязкой жижи. Оставляя на ткани пространства чёрные следы, они сотней лап накрывали клок земли, что стал прибежищем для четверых монахов. Словно армия демонических существ против горстки воинов. Это вселяло трепет в сердца даже сильных духом ученикам монастыря Обжигающего спокойствия, явившимся спасти северный край империи и исполнить своё предназначение. Несмотря на подготовку и многочисленные аскезы, им до сих пор было неуютно лежать под толщей монолитных туч, скрывших свет луны и звёзд...

IV Пыль поднималась над дорогой, сотрясавшейся ногами уставших лошадей. Чистое небо, взвалившее на себя золотую колесницу, прогибалось под тяжестью светила, падая на землю раскалённым полотном. Иссохнувший воздух по жёсткости напоминал песок, впивался в кожу, заставляя лёгкие пылать, разогревая кровь. Та разносилась по артериям, и голова всё тяжелела. В глазах темнело, но скоро путники привыкли, терпя непривычный для начала лета зной. Лошади же не могли скакать, – им оставалось лишь медленно брести на юг, к городу-в-ущелье, чья стража охраняла перевал в горах...

III Это был пожар в груди. Вместо сердца – обжигающий осколок льда, застревающий внутри большой занозой. Это чувство ничем не заглушить, оно съедало, но было ненасытным, всепоглощающим и вечным. Это ненависть ко всякой жизни, – желание уничтожить её во всех проявлениях. Даже трава застывала от холода и ломалась под ногами, превращая землю в бесплодную сухую твердь. Взгляд метался, словно дикий зверь, искал добычу, отбирая самую подходящую из всех. Запах манил, ведя по следу. Тот, кто так нужен близко, но другие мешали, путались под ногами, заставляя собирать их головы в кровавый урожай...

II Багряное небо почернело, словно запёкшаяся кровь. Восток встречал Теньзяня потоком ветра, пытавшимся сломать строй его товарищей по монастырю. Воздух нёс с собой немного дыма, – свидетеля беды. Он говорил, что воины почти у цели. Но также он давал понять, что время на исходе. Отряд даоши-цу – монахов-воинов должен поспешить. Когда из-за леса в дали показался город, монахи увидели пожарище перед каменной стеной. Враги каким-то чудом расчистили себе путь к штурму и вели сражение с защитниками. Будучи...

I Ночная мгла окутывала всадника бескрайним покрывалом, бросив того в пучину бездны. Вне времени, она лишала ориентиров, не позволяла памяти вернуть утраченный фрагмент. Лишь лунный свет тянулся лезвием меча, освобождая путь и вырывая землю под ноги коня, дрожащего от страха. В груди биению копыт вторили удары сердца. Сотрясали тело изнутри, гоняя кровь, стучавшую в ушах как барабаны. Отзвуки того, что испугало воина ещё мерещились, но отступали – тело отвергало страх и тот сочился по лицу холодным потом...

O Вырванная полоса ясного неба возвышалась над высыхающей дорогой. Лес обнимал голый клок земли тянувшимся до солнца частоколом мощных деревьев. Жизнь тёмными листьями и набухшими почками возвращалась сюда после зимней спячки. Звуки птиц и готовых к продолженью рода зверей разбавлялись человеческой речью. Двое стариков шли по размокшей дороге, наслаждаясь благоуханием лесных растений после тёплого дождя. Один был низок и одет в обноски. Скрючившись, словно под тяжестью грязного мешка за спиной, он опирался на палку, словно поднятую под ближайшим деревом...

В мире, где повсеместно внедрён ИИ, жизнь человека обещала превратиться в Рай, но этого предсказуемо не случилось. Даже самый могучий разум ограничен обществом и его диктатом. Что произойдёт, когда детище...

Сквозь невесть откуда взявшийся чёрный дым, смешанный с поднятой дорожной пылью и ночной студёной мглой не пробивался ни единый лучик света. Лишь светильник на телеге позволял хоть что-то разглядеть. Но что толку, если из-за этой чёрной стены ото всех сторон доносились скрежет железа и крики раненых, свидетельствуя, что торговый обоз и его хозяин окружены врагом? И эта тьма… купец не сомневался, это не какой-нибудь грабёж, – пришли не за товаром. Впрочем, скоро звуки битвы стихли и от этого всё казались ещё хуже...