Анастасия Питирнова

? Качественно ставить задачи. И тому, что пора навсегда вычеркнуть из лексикона фразу: «Ну ты что, сама не могла догадаться?» Не могла. Присылает знакомый видео. Без комментариев. Просто видео. Я посмотрела. Жизнь пошла дальше. Через время вопрос: — А ты тому-то показала? — Нет. — А почему? — А надо было? — Ну могла бы догадаться… Простите, хрустальный шар сегодня не взяла. Он на подзарядке рядом с телепатией и чтением кармы собеседника. — Я на тебя немного обиделся. — За что? — Ну ты знаешь...

Главный редактор — это человек, который знает, что идеальных условий не будет. Поэтому начинает работать сразу в неидеальных. Иногда — в плохих. Иногда — в таких, о которых потом не рассказывают. Если материал вышел — «команда молодцы». Если не вышел — «ну ты же главный редактор». Логика железная. Спорить с ней бесполезно. Кто-то считает, что главный редактор — это про власть. Нет. Про ответственность. А ещё про выносливость. Про умение делать серьёзное лицо, когда внутри хочется лечь и не отсвечивать...

Я не знаю, где дом, и, если честно, кажется, никогда не знала. Может, его и не было — просто привычка искать что-то тёплое между поездками, между делами, между чужих голосов. Иногда ловлю себя на том, что ищу ответ там, где его нет. Северные льды сказали: «Приходил. Смотрел долго. Похоже, пытался вспомнить, каким был мир до того, как его назвали “домом”». Сибирские реки улыбнулись — у воды всегда такое выражение, когда она слышит, что кто-то ищет постоянство. Алтайские горы стояли молчаливо, но в молчании было принятие, как у тех, кто понимает: всё, что приходит, обязательно уйдёт, и в этом нет беды...

Есть истории, которые входят в сердце — не шумно, а как удар пульса. Истории, от которых хочется выпрямиться, вдохнуть глубже и прожить свой день честнее. Мы сняли фильм о таком человеке. О Глебе Савкине — «Граче», офицере, для которого служба была не профессией, а внутренним ритмом жизни...

2024 год. Мамы не стало, и мир, будто сломанный маятник, стал качаться в непривычном ритме. Квартира осталась — но не как наследство, а как последняя пауза в её жизни. Муниципальная, вечно «не сейчас», вечно «успеем». После похорон мне сказали, что у меня есть всего пару дней, чтобы забрать мамину жизнь по сумкам: вещи, книги, тряпки, посуду — всё, из чего состояла женщина, с которой у меня были сложные, запутанные отношения. Мы любили друг друга — по-своему, неровно, урывками, иногда через боль. И, наверное, поэтому прикосновение к её вещам оказалось таким нестерпимо острым. В шкафу со сломанной дверцей невозможно было найти просто «одежду»...

Иногда монтаж напоминает не работу, а почти мистический ритуал - будто собираешь не фильм, а тонкую партитуру, которая мгновенно реагирует на любую фальшь. Ты берёшь кадр, холишь его, лелеешь, заранее слышишь, как он должен зазвучать, а он, хитрец, упорно уходит в диссонанс. Ни в канву, ни в ритм, ни даже в настроение, которое ты аккуратно подбираешь, как ноты для тихого вступления. И вот сидишь ты, как строгий дирижёр маленького оркестра, и понимаешь: некоторым инструментам - сегодня молчать...

Каждый год я думаю, что музыка уже сказала всё, что могла… и каждый год она, как назло, говорит мне ещё что-то важное. 162 162 минуты — это ведь не просто прослушивания. Это моя личная эпопея, дневник, психотерапия и иногда — аудиоверсия «ну давай ещё раз, но добей красиво». И вот тут начинается самое интересное. Про Скриптонита — главное, интимное, и больно-смешное Мне, конечно, тяжело официально признаваться, так то я «рок герл»… Но тогда почему Скриптонит в моих итогах года так уверенно занимает...

🖤Плейлист, который выдал меня с потрохами В преддверии итогов года от Яндекс Музыки я заглянула в свой топ прослушиваемых исполнителей - и оказалось, что ноябрь у меня вышел не месяцем, а узким коридором между меланхолией, бунтом и внутренним космосом. И в этом коридоре играли четыре группы, каждая как персональный диагноз настроения. Radiohead - 5 часов. Это уже не музыка, а способ проживать сложное. Психологи шутят: если человек слушает Radiohead добровольно, значит, у него богатая внутренняя жизнь и хроническая потребность в смыслах...

«Вы только не бросайте этот проект! Его нужно продолжать. Через год повторите… может быть, переосмыслите… Но не бросайте», — услышала я на выставке. И вдруг поймала себя на том, что эти слова отзываются болью. Есть проекты, которые, кажется, не должны были бы существовать. «Уличный червь» — один из них. Потому что в идеальном мире Савелий был бы здесь. И мы делали бы вместе совсем другие истории. Поэтому, когда я слышу просьбы «не бросать», внутри всё сжимается. Ведь этот проект — попытка удержать то, что удержать невозможно...

Сижу вечером, листаю ленту. Хочу посмотреть котиков, рецепты и мемы… но соцсети такие: «А НА! Лови подборку губернаторов и глав городов. Развлекайся». Ну развлекаюсь. Открываю первого. И вдруг — шок! Глава города говорит своим голосом, нормально, живо, без канцелярской простыни. На фото он настоящий, а не та самая пресловутая картонка, которую обычно ставят в холле для “отметиться”. Я даже перескроллила вниз, чтобы убедиться, что это не deepfake от пресс-службы. Нет, реальный. Потрясающе. Хочу таких больше...

Иногда мне говорят: «Ты так много работаешь, наверное пьёшь литрами кофеин или практикуешь секретную буддийскую технику перезагрузки?» Нет. Моя великая суперсила куда скромнее: я… сплю. Недавно у меня прошла лекция в рамках проекта «Уличный червь», и один из самых частых вопросов был удивительно простой: «Как ты восстанавливаешься? Где берёшь силы?» Мой ответ получился банальным — но честным: сплю. Очень много и с уважением к процессу. Мне нужно перезагружать мозг — не как компьютер (где достаточно...

Красноярск встретил меня не нежным приветом, а взглядом исподлобья. Не «добро пожаловать», а «докажи, что достойна моей широты и ветров». Я — вдохновлённая, заряженная, летящая. Он — царственный, северный, немножко мрачный эстет, который не спешит раскрывать сердце: любишь — потерпи, а выживешь — тогда и поговорим. Первый дуэльный жест — аэропортовая путаница: я в Черемшанке, трансфер — в Емельяново. Город шепчет в снежную тишину: «Добро пожаловать в пространство, где координаты — лишь рекомендация»...