Житейские истории

Самая короткая дорога к антисемитизму — это работа в еврейской организации… Я бы не вспомнила эту шутку моего старого приятеля Семки Венцеля, оброненную как-то по случаю, если бы судьба при- чудливым изгибом не занесла меня в Германию, заставив поработать в одной еврейской организации. — Так кем ты сейчас работаешь? — недоуменно спрашивали меня подруги. — Работаю еврейкой, — так же недоуменно отвечала я. — И платят? — удивлялись они. — Платят, — удивлялась я. В действительности же наша кон- тора напоминала мне советский дом культуры только с сильным еврейским акцентом. Все кружки и клубы у нас еврейские...

Галка лежала на тельавивском пляже в полном одиночестве. Греясь под уже по-апрельски жаркими лучами израильского солнца, она впервые за несколько прошедших лет была абсо- лютно спокойна и счастлива. Эта поездка на конференцию выпала ей случайно, как нежданный, но пришедшийся очень кстати подарок. Она напечатала в одной из русскоязычных газет статью о проблемах приезжающих в Германию еврейских эмигрантов и сразу влетела в водоворот ожесточенной дискуссии. «Наша эмиграция попала здесь в своеобразную психологическую ловушку, — написала она. — С одной стороны, сытая благо- получная страна с ее...

— Более педагогически бездарного человека, чем ты, найти трудно, — сказала как-то моя кузина. — Но почему-то у тебя растут хорошие дети… По иронии судьбы знакомая тележурналистка позвонила мне на днях и пригласила участвовать в программе на тему воспи- тания. Почему из многих тем, о которых я могла говорить сколь угодно долго, цветасто и красиво, была выбрана именно эта тема? Вот так всегда — импотенты говорят о любви, слепые учат зрячих. Отказаться было неудобно. Я вяло пыталась отнекиваться: — Вот если бы что-нибудь про любовь… — Про любовь будет в следующей передаче, а сейчас про воспитание...

Ах, Белла Михайловна, она-таки была на редкость трезво- мыслящим человеком, как это видится по прошествии стольких лет. Рано потеряв мужа и одна воспитывая дочь на скромную зарплату учительницы биологии в старших классах, Белла Михайловна хорошо представляла себе простые и вечные фор- мулы жизни. И пока в наших ветреных головках клубились розовые туманы юности, Белла Михайловна мягко и без нажима, как делала она все, внушала нам житейские истины. Под желтым абажуром ее кухоньки, за чаем с неизменным овсяным печеньем (как это врезалось в память, как будто было вчера) с мягким вздохом, врастяжку,...

В то время я была наивной желторотой студенткой первого курса факультета журналистики. Звучало это громко и довольно торжественно. Потому я раздувалась, как мыльный пузырь, от тщеславных надежд и амбиций юности, собираясь просла- виться и служить всему человечеству. Словом, была глупа как пробка. Благополучно сдав последний экзамен летней сессии, я отправилась на производственную практику в газету «Свет коммунизма». Газета обслуживала курортную зону Ленин- града — поселки и городки, разбросанные вдоль побережья Финского залива: Репино, Комарово, Солнечное… Названия этих мест всегда звучат нежной музыкой в сердцах бывших питерцев, куда б ни занесла их судьба...

Полюбите себя, пожалуйста… Дорогие мои, мы уже в том возрасте, когда начинаешь пони- мать, что к мужчинам надо относиться, как к капризным, плохо управляемым и упрямым детям. Ежесекундно нуждающимся в ласке, поддержке и одобрении. Лучше не реже чем три раза в день подходить к нему, гладить голову, спину, животик и говорить: «Сема, Саша, Миша (список имен можно по желанию продолжить) хороший...» Итак, ключевое слово запомнили — «ты мой хороший». Тогда мужчина становится почти ручным и необременительным в управлении. Второй слоган, которому мы должны научить наших подрас- тающих дочерей и младших...

Когда в очередной раз не застегнулась молния на платье, а брюки, чуть не лопнув по швам, обрисовали поистине рубен- совские округлости, Поля поняла, что дальше так продолжаться не может. Необходимо срочно похудеть. Стопка всевозможных диет от кремлевской до бергов- ской давно и прочно лежала на тумбочке перед кроватью, уже покрывшись нежным слоем пыли, вместе с учебниками немец- кого языка. — А ты мама их под подушку положи, — ехидничал сын. — Может эффект больше будет — и похудеешь и язык выучишь... И уносился по своим делам — молодой, стройный, подтяну- тый, блестяще знающий немецкий. Поля подходила к зеркалу и тяжело вздыхала: живот — фар- туком, бедра «галифе», складки жира на...

(тетрадь неотправленных писем) Письмо первое — Женщину надо покорить и бросить, — сказал Олег. — Гусарский принцип! — Отстань ты со своими принципами, — вскипела Ленка. — Человеку и без тебя тошно. Я сидела на диване в Ленкиной комнате. Комнате, в которой я в первый раз увидела тебя, и плакала. Ленка, пригорюнившись, сидела рядом, как печальная нахохлившаяся ворона. — Любовь надо переживать, как болезнь, — сказала Ленка. — Начало, расцвет, кризис и выздоровление... У меня сейчас расцвет. Я постоянно думаю о тебе — утром, днем, вечером, на работе, дома. В толпе я ищу твои черты, твою походку, твой взгляд...

Моя парикмахерша Симочка , очаровательная молодая женщина с веселыми ямочками на щеках, нравилась всем своим клиентам без исключения. Симочка ездила по домам с небольшим чемоданчиком , в котором лежали ее принадлежности цирюльника, и стригла , причесывала укладывала разнообразные головы стариков и старушек. Да, я забыла предупредить – Симочка работала от «Флеге» , фирме по уходу за пожилыми. Когда-то еще в той жизни, она закончила филологический факультет Краснодарского университета и даже работала ассистенткой на кафедре, но кому нужна русская филология в эмиграции? И Симочка, засучив рукава стала работатать на черноземной ниве парикмахерского обслуживания пожилых...

Нет , все-таки, мужская память имеет свои принципиальные отличия,она совершенно другая, чем у нас- женщин. И поэтому об одном и том же событии прошлого мы рассказываем совсем разные истории. Впервые я задумалась об этом , когда мой муж, благодаря глобальной паутине , обнаружил на одном из социальных сайтов свою бывшую однокурссницу и первую любовь Линочку Сандлер. Линочка тридцать лет назад эмигрировала в Канаду, а в настоящее время преподавала в университете и благополучно проживала в собственном доме рядом с детьми и внуками. Вполне успешная и сложившаяся судьба... После эмоциональной и бурной...

Моя любимая тетушка Полина вечно что-то напевала и при этом ловко орудовала тряпкой, убирала, чистила, вылизывала свою и без того сверкающую квартиру. А в кухне между тем что-то уютно урчало на плите, аппетитно чавкало на сковородке, и по всем комнатам плыл дразнящий, ванильно-сладкий аромат пирога с корицей и яблоками. Ох, уж по части готовки она была мастерица! Рядом с Полиной — хозяйкой дома — я чувствовала себя полным ничтожеством. В молодости Полина была очень хорошенькой, училась в музыкальном училище и недурно пела. Ей пророчили большое будущее, конкурсы в беломраморных залах, консерваторию...

— Рита, так мы едем на Жванецкого? — Едем, едем, конечно, едем! Зал собирается медленно. Приветствия, возгласы, разговоры... Эмиграция съехалась со всей земли, со всех больших и малых городов Северной-Рейн-Вестфалии.И вот наконец, все затихают, и он выходит на сцену. Маленький, толстый, живой со знаменитым потрепанным портфельчиком под мышкой. И зал выдыхает, замирает в мгновенье и взрывается аплодисментами. А он уже начинает говорить и зажигаются улыбки, и оживляются взгляды и светлеют лица... — Какой прекрасный зал! — говорит Жванецкий. — Да, моих зрителей я могу встретить сегодня только в Америке, Израиле, а теперь и здесь в Германии...