Сергей Журавлев

Медиевист – это не просто историк. Не просто историк, изучающий средневековье (от лат. medius — средний и лат. aevum — век, эпоха). Если «просто историк» – странник во времени, то медиевист – это пилигрим. Если историк – это бабочка, то медиевист – пчела. Медиевист отправляется в другие века за медом духовности и мечтами о каком-то ином существовании человечества. Рыцарском, поэтическом, устремленным к Небу. Средневековье для медиевиста – не просто историческая эпоха. Это – символ Золотого века,...

Термин постмодернизм часто употребляется для характеристики литературы конца ХХ века. В переводе с немецкого постмодернизм означает «то, что следует после модерна». Как это часто случается с «изобретенной»...

Спускаясь по лестнице, я подслушал минирецензию. - Такая же погань, как "Вишневый сад"! Сколько смотрю - ничего не могу понять! Уже из этого отзыва молодой и по хорошему упертой зрительницы стало ясно, что спектакль был занесен в наши дни прямиком откуда-то с подмостков освистанной "Чайки". Из русской классики - все еще золотой, но уже ступившей одной ногой в авангард. Пьеса Алексея Паперного сплетена из нарочито простых историй, но их сюжеты метафоричны, они живут по законам музыки, развязки банальных фабул мерцают джазовыми вариациями и бегут от финала...

Помню, последний балабановский фильм "Я тоже хочу" смотрел на "Закрытом показе" Гордона. Балабанов там был, и в итоге обсуждение фильма стало его продолжением. - В тех кругах, где я вращаюсь, - сказала дама-философ, - никто не слышал о культе по имени Балабанов. - Как Вы, батенька, инфантильны в этой, новой для Вас, сфере! - сказал один православный эксперт и поклонник творчества Балабанова и, в особенности, эпопеи "Брат". - Да, действительно, где правила, где заповеди, где принцип, по которому одних – в трубу, а другим – извините? - подхватила образованная аудитория...

Литература - штука таинственная. Взять хотя бы две легенды ХХ века: Ремарка и Хемингуэя. Оба - фронтовики, ветераны первой мировой. У обоих в лучшем романе умирают героини. Если бы не борода Хемингуэя, многие бы, вообще, их, путали. Их, впрочем, и так путают: «Прощай оружие!»? Это, примерно, тоже самое, что «Три товарища». Или: «Три товарища»? Да, это практически тоже самое, что «Прощай, оружие!» Словом, близнецы-братья, женщин даже каких-то делили. Хемингуэй как-то напился и нахамил Ремарку из-за Марлен Дитрих, которая Ремарка любила, а с Хемингуэем просто дружила...