Чердак Мироздания

Я ехала на смерть. Руки гремели кандалами в кузове военного грузовика. Босые ноги перетирали грязь на полу. Я их почти не чувствовала, потому что наступал ноябрь. И сегодня - день, когда пошёл первый снег. Вот уже четырнадцать тысяч секунд неизвестный водитель в погонах и с выбритыми висками везёт меня через поле с серой землёй. В кузове нет задней стены, так что я вижу солнце. Оно поднимается вертикально вверх. И если мы будем и дальше ехать прямо, то к вечеру успеем к месту, куда садится солнце...

Герта любила Кристофа, а он мечтал стать невидимым. Она вставала каждое утро с зарей, варила кофе и пила его, пока Кристоф еще спал. Потом шла в ванную и подолгу разглядывала свое отражение. Постепенно оно как будто исчезало, а затем, как только слышался скрип кровати, снова появлялось, точно испугавшись, что заметят его отсутствие. Отражение Герты было аккуратным и старалось не попадаться на своих шалостях. Кровать скрипела от того, что Кристоф поднимал заспанное туловище и спускал ноги на пол. Затем вставал и брел к ванной, потирая свои огромные ресницы...

Что происходит? Неужели я это вижу своими глазами?.. Текст – светится нитями, которые Мироздание подарил Небу давным-давно. Каждое слово, которое я читаю в этой книге, проваливается в меня и замирает, прячется где-то за углом, на антресоли или в дальнем шкафу моего сознания. Читая эту книгу, я отчетливо помню и ощущаю слова: каждое — маленькая древняя вселенная, летающая вокруг планеты ещё до появления людей и ожидающая своего часа, когда она будет пойманной за хвост. Я слышу, что каждое слово — больше, чем сама мысль из них составленная...

Марк очень любил свои сапоги. Он сам смастерил их, когда еще был двадцатилетним юношей. Марк носил их всегда, никогда не снимал. Когда Марку исполнилось 25, правый сапог иногда начал выходить на прогулку. Сапог находил время, когда хозяин спал или был занят работой, чтобы тот не заметил его отсутствия. Поначалу Марк и правда не замечал пропажи. Но однажды проснулся оттого, что его правая нога замерзла: сапога на ней не было. Тогда Марк долго плакал, не мог заснуть. А когда наутро сапог вернулся, хозяин выкинул его на помойку...

Эта книжка настолько же прекрасна, насколько и отвратительна. Когда читаешь, начинает подташнивать, но остановиться не можешь, потому что совершенные невменяемость, сумасшествие и отчуждение автора переходят все мыслимые и немыслимые границы. Настолько пораженной и ошарашенной в собственном абсолютном непонимании происходящего я не была никогда. То, что есть на страницах этой книги, невозможно не то, что пересказать, но даже хоть чуть-чуть предугадать при прочтении. То есть всё становится таким открытием, от которого захватывает дух...