Анастасия Лисица

Все тут отожествлялось с мраком, черный цвет будто карма преследовал жителей, их детей и даже собак. Разговоры были надрывистыми, нервными и болезненными. Все сводилось к жалобам сплетням и демонстрации вечной нищеты. Безвкусные дома не спасали их, как и обесценившиеся деньги, которые человеки прятали под подушкой или под кроватью, у кого на что хватало фантазии. Не спасали и хрупкие ржавые заборы, которые сооружались из хлама и мусора, доставшегося им по наследству. Они считали, что правильно делать именно так, не открывая интернет и не принимая чужой опыт...

Бьерга Она покончила со всеми формальностями и откинула телефон в сторону. В доме было почти все готово, детали умело созданы и расставлены. Теперь осталось покорно ждать и следовать плану. На счету не было ни кроны. Периодически она принимала сахарный и безалкогольный допинг, который обожали все люди от молодых до старых. Есть особо не хотелось, да и сэндвичи уже осточертели. В доме никогда не было зеркал, особенно после смерти родителей. Себя разглядывать она не любила — тошно было смотреть на...

Я знал, что смогу любить их только под водку. Но, больше всего любовь просыпалась тогда, когда я выходил на балкон в тишине, лицезря луну и впитывая одиночества окружения, которое могло раскрыться лишь по красным дням календаря. Сегодня был черный, черный понедельник, массовое одиночество и истерия, на фоне эпидемии, которую вертеле на пальце, как доступную любовь без правил. И все было обычно. Собачий лай, дуновение ветра, облака, которые несколько веков над этим местом, скрывали некую тайну. Но, я понимал, что это иллюзии, выпущенные в пространство в форме углекислого газа...

Наблюдая за динамикой с птичьего полета, я ощущала слабость и глубокую опустошённость. Голод сдавливал стенки моего желудка, мозг был отвлечен. В полумраке московского вечера, я стояла у холодного окна в поиске очередной трагичной истины. Кашель сбивал мои возможности, слабость тянула к полу. Я оглянула просторную комнату отеля, мой взгляд остановился на пачках с лекарствами. Такими горькими, чистейшей белизны. Лучшие друзья девушки, это «бриллианты», но не в моем случае. Сейчас я могла опираться лишь на один сомнительный бриллиант, в инструкции которого все безмятежно и безопасно...

Она сидела на корточках в темном коридоре, стены которого пропахли коррупцией и завистью. За окном виднелся толстый лед, который накрыл пруд, словно пленка киселя. Ноги содрогались, пальцы безудержно тряслись, лицо бледнело...