Анастасия Лисица

Все тут отожествлялось с мраком, черный цвет будто карма преследовал жителей, их детей и даже собак. Разговоры были надрывистыми, нервными и болезненными. Все сводилось к жалобам сплетням и демонстрации вечной нищеты. Безвкусные дома не спасали их, как и обесценившиеся деньги, которые человеки прятали под подушкой или под кроватью, у кого на что хватало фантазии. Не спасали и хрупкие ржавые заборы, которые сооружались из хлама и мусора, доставшегося им по наследству. Они считали, что правильно делать именно так, не открывая интернет и не принимая чужой опыт...

Бьерга Она покончила со всеми формальностями и откинула телефон в сторону. В доме было почти все готово, детали умело созданы и расставлены. Теперь осталось покорно ждать и следовать плану. На счету не было ни кроны. Периодически она принимала сахарный и безалкогольный допинг, который обожали все люди от молодых до старых. Есть особо не хотелось, да и сэндвичи уже осточертели. В доме никогда не было зеркал, особенно после смерти родителей. Себя разглядывать она не любила — тошно было смотреть на...

Я знал, что смогу любить их только под водку. Но, больше всего любовь просыпалась тогда, когда я выходил на балкон в тишине, лицезря луну и впитывая одиночества окружения, которое могло раскрыться лишь по красным дням календаря. Сегодня был черный, черный понедельник, массовое одиночество и истерия, на фоне эпидемии, которую вертеле на пальце, как доступную любовь без правил. И все было обычно. Собачий лай, дуновение ветра, облака, которые несколько веков над этим местом, скрывали некую тайну. Но, я понимал, что это иллюзии, выпущенные в пространство в форме углекислого газа...

Наблюдая за динамикой с птичьего полета, я ощущала слабость и глубокую опустошённость. Голод сдавливал стенки моего желудка, мозг был отвлечен. В полумраке московского вечера, я стояла у холодного окна в поиске очередной трагичной истины. Кашель сбивал мои возможности, слабость тянула к полу. Я оглянула просторную комнату отеля, мой взгляд остановился на пачках с лекарствами. Такими горькими, чистейшей белизны. Лучшие друзья девушки, это «бриллианты», но не в моем случае. Сейчас я могла опираться лишь на один сомнительный бриллиант, в инструкции которого все безмятежно и безопасно...

Она сидела на корточках в темном коридоре, стены которого пропахли коррупцией и завистью. За окном виднелся толстый лед, который накрыл пруд, словно пленка киселя. Ноги содрогались, пальцы безудержно тряслись, лицо бледнело...

Их встречи были похожи на похороны, только без алкоголя и грустных закусок. Телефоны из рук не выпускал никто, даже, когда держали микрофон. Эти люди объединились в одно угасшее, которое поддерживали фильтры. Лживые рты расползались в улыбках, свет из камер ослеплял, диалоги друг с другом были натянуты, как и их пластические улыбки, сделанные дабы не стать забытыми тенями. Их совершенно не интересовало душевное, то самое, которое можно найти наедине самим с собой. Криводушие сало привычным образом жизни, исказив, некогда детские и милые лица – навсегда...

Рождение нового поколения, одновременно изменило мышление, при этом полностью истребив то теплое и привычное, как мамин пирог чувство похожее на человечное, еще говорят «теплое» отношение к миру, ну и к себе в первую очередь. Общество стало похоже на несколько систем, запрограммированных примерно одинаково, но по маркетинговой политике, действующих по – разному. Отличить все это могли только приверженцы. Кто – то любил Андроид, кто – то боготворил Айфон. Принцип был похож, особенно тогда, когда системы встречались в общественных местах, за рюмкой чего – нибудь крепкого...

Каждый день мы окунаем голову в океан рассуждений. И совершенно неважно сколько вам лет, какого вы статуса и пола. Нет никаких условностей, которые могли бы отвлечь от момента истинного блаженства. И вот на горизонте появляются голоса, вибрации, вы по неволе сбиваетесь и фокусируете внимание на этом...

Она очнулась абсолютно голой. На загорелом теле отражались лишь следы то ли веревок, то ли кнута. Трудно было это распознать. Проснулась она от того, что холод пронзил ее тело по самые кости. Она оглянулась, ничего не было видно, лишь дикая тьма, да и только...

Замазав тщательно морщины, Лейла улыбнулась себе в зеркале. Томный, уставший взгляд был заметен даже из-под объёмных ресниц, наращённых в домашних условиях. Маникюр и педикюр ярко-алого цвета привлекали внимание и заставляли останавливаться взгляды мужчин, навевая в их головы фантазии с ее пальчиками. Лейла была хороша собой, но как все новоприбывшие в столицу желала казаться тем, кем не является. Дух Казанского вокзала окутывал своей неизвестностью, навевая одновременно страх и амбиции. Она вышла...

С опущенной головой он стоял напротив яркого степного солнца. Старая палочка и мысли не позволяли смириться с тем, что есть сейчас. Он отказывался верить, что исход настолько близок. Его запах он ощущал каждое утро, которое перестало быть для него добрым однажды. Старик смотрел на ее портрет и щурился, будто перестаёт узнавать женщину, которую полюбил однажды. Любовь, тоска, страх - его колесо человеческих чувств крутилось с привычной для него скоростью. Он подошёл ближе, провёл рукой по портрету и закрыл глаза...

Небесный Бьюик Apollo 1908, неотразимый MAN и она, в черных очках проскользнула по малюсеньким улицам прошлого. Она следовала к этому месту с будоражащими воспоминаниями и гордостью, та самая Эста, которая покорила сердце неприметного Раввина. Все, как и прежде стояло на собственном месте, звуки и ритуалы. Те же скамейки, шепот и и скученные группы лиц женского пола с колясками. В то время, как их взрослые сыновья и любимые мужья трудились, не покладая рук. Мышление передавало свои психологические боли детям из поколения в поколения...