О жизни с передышками

Тень от высокого тополя уже легла на половину скамейки. Анна прикрыла глаза, подставив лицо последнему осеннему солнцу. В парке было почти безлюдно, лишь ветер гонял по аллеям охапки рыжих листьев. Она потянулась за сумкой, нащупала прохладный пластик телефона. Ни новых сообщений, ни пропущенных звонков. «Наверное, задерживается в институте», — подумала она без особой тревоги. Достала книгу, попыталась читать, но буквы расплывались. Мысли упрямо возвращались к утреннему разговору. Дочь, Катя, за завтраком была какой-то отстранённой, взгляд ускользал...

Николай Петрович решил, что жить ему осталось недолго. Никакой врач ему этого не говорил, наоборот, в поликлинике даже не было его карточки. Но ему стукнуло семьдесят пять, а в последнее время он стал замечать, что осень пахнет уже не яблоками и дымком, а чем-то острым и лекарственным. Он проснулся как-то утром с ясной, как утренний свет в окне, мыслью: пора прощаться. Родни у него было не то, чтобы много, но и не мало. Разбросаны по стране, как семена от одуванчика, брошенного на ветер его давно ушедшими родителями...

Тишина в квартире была обманчивой. Она длилась уже ровно сорок минут. Мария знала это, потому что засекла время, как только за ним закрылась дверь. Он пошел «за хлебом». Она больше не верила в этот хлеб. Звук ключа в замочной скважине был неаккуратным, металлическим. Неудачные попытки попасть в щель. Сердце Марии, вопреки годам тренировок, все еще сжималось в комок — нет, страха уже нет, а есть привычная, вымотанная тоска. Предсказуемость падения. Дверь распахнулась, впуская в дом запах — сладковатый, перегарный, запах чужого человека...

Лёва выходил на «охоту» с азартом коллекционера. Ирина стала его самым желанным трофеем. Он изучал её маршруты, вкусы, расписание пар. Каждый день он встречал её у главного корпуса института с тёплым капучино в руках, точно зная, что она не пила кофе с утра. Он провожал её до самого подъезда, нёс тяжёлый рюкзак с проектами, иногда читал стихи и смешил до слёз. По выходным – прогулки по парку, букеты не банальных роз, а полевых цветов или одной эффектной орхидеи, билеты на выставки, о которых она лишь мечтала...

Юрий стоял у огромного панорамного окна своей новой квартиры на двадцать втором этаже. Внизу, как раскалённая лава, текли огни вечерних магистралей. Каждая машина была бусинкой, каждый светофор — крошечным рубином или изумрудом. Он смотрел на этот город с высоты, и ему казалось, что он парит над ним, как хищная птица, наконец-то, нашедшая свою точку опоры. Он всего добился. Вон там, вдали, дымит труба завода, который он когда-то спас от банкротства. Его имя знали в деловых кругах. Его боялись. Его уважали...

Полина посмотрела на себя в зеркало в полный рост. Не то, чтобы ей не нравилось отражение. Нравилось. Но ведь на календаре был уже ноябрь, и предновогодняя суета будила в душе предательскую мысль: «А влезу ли я в то самое платье с блестками?» Платье налезло. Но как-то тяжеловато, с усилием, напоминая сардельку, туго перетянутую мишурой. — Всё, — объявила она мужу Алексею, который мирно читал книгу на диване. — Я начинаю новую жизнь. Худею. Алексей отложил книгу и посмотрел на жену с искренним недоумением...

Мария перебирала образцы тканей, расстилая их на большом дубовом столе, когда в тишине ателье прозвенел звонок стационарного телефона. Вздохнув, она отложила шёлк и подняла трубку. — Слушаю, ателье «Сильвия». В трубке несколько секунд царила тишина, а затем прозвучал неуверенный, старческий голос, который она не слышала много лет. — Машенька? Это ты? Это твоя тётя Лида. Мария прислонилась лбом к прохладному стеклу витрины. Тётя Лида. Сестра отца. Последний раз они виделись на его похоронах, десять лет назад...

Жизнь Романа и Риммы была сборной солянкой из его прагматизма и ее мечтательности, и не всегда вкусной. Они жили в одной квартире, но словно по разным договорам аренды. Роман после работы привычно развалился на диване, уткнувшись в телефон с курсом валют. — Опять макароны? — буркнул он, увидев, что Римма ставит на стол тарелки. — Я же тебе вчера тысячу на продукты дал. Могли бы и мясо купить. Римма вздохнула. Эта тысяча рублей ушла не только на макароны, но и на его же любимый соус, на кофе, который он пьет по утрам, на молоко, хлеб и колбасу...

С утра Анна Васильевна обнаружила, что часы в прихожей остановились. Стрелки застыли на без пяти шесть. Она потрясла их, поднесла к уху — тишина. Батарейка, подумала она. Или знак. Но знак чего? Всё, что должно было случиться в её жизни, уже случилось. Дети выросли и улетели из гнезда. Муж, слава Богу, был жив и здоров, но вот уже пятый день гостил у старого друга на даче. Одиночество, к которому она вроде бы привыкла, в эти утренние минуты показалось ей особенно гулким и материальным. Она сварила...

Первое сентября. День, который пахнет свежей краской, новыми учебниками и едва уловимым ароматом приближающейся осени. Для одиннадцатиклассников это был не просто «праздник с бантами», а старт финального, самого быстрого и сумасшедшего забега в их школьной жизни. Матвей стоял у парадного входа школы, вглядываясь в толпу. Он был обычным парнем-ботаником: умные глаза, очки, немного взъерошенные волосы и выражение лица, которое говорило, что он в уме сейчас решает уравнение, а не ищет одноклассников...

Аркадий Петрович всегда ненавидел этот сервиз. Тонкий, с позолотой, с нелепыми нежно-розовыми цветочками. Он пылился за стеклом старой стенки десятки лет, переехав сюда из большой квартиры после смерти жены. Шесть чашек, шесть блюдец, чайник, сахарница и молочник. Полный комплект. Никогда не использовался. Он помнил, как Лида, его жена, купила его на отложенные деньги в каком-то комиссионном магазине. «Это для особого случая, Аркаша!» — говорила она, сияя. Особого случая так и не наступило. Жили трудно, гости были редки и пили чай из обычных, гранёных стаканов...

Их история не была сказкой. В сказках всё предопределено: принц, дракон, волшебство и неминуемый хэппи-энд. Их история была крепкой и настоящей, как тот дубовый стол, что стоял на их кухне. Юля и Антон — два самодостаточных, взрослых человека, которые не просто нашли друг друга, а построили свою крепость сами, кирпичик за кирпичиком. Они встретились не в саду под сиренью, а на первой работе, в душном офисе, пахнущем пылью и кофе. Сначала спорили до хрипоты, потом он признался, что специально задирает ее, чтобы продлить разговор...