Анна Богданова

В последние несколько дней во время пеших прогулок ко мне присоединяется один маленький блондинистый джентльмен. Посреди чистого заснеженного поля нас некому официально представить, потому с уверенностью могу сказать лишь одно: этот обаятельный и приветливый джентльмен - Джек-рассел. Дошло до того, что мы оба восторженно радуемся нашим нечаянным встречам и ненадолышко делимся своим присутствием в жизни друг друга. Рассел - миниатюрный вечный двигатель, нуждающийся в движении, общении, внимании. Одним словом: было бы с кем провести свой досуг. И тут - я. Я же превращаюсь из одиноко бредущей куда глаза глядят дамы в даму респектабельную и благовоспитанную, гуляющую с собачкой. А это любой согласится, далеко не одно и то же. Тут вселенских размеров разница. В результате мы проводим некоторое время вместе, оба довольные, как слоники. Он светлым пятном всегда впереди. Со счастливым лицом семенит уверенно и бесстрашно, задрав трепещущий от радости и чувства нужности хвостик. Мне тоже бесстрашно. И улыбка не сходит с губ, и в душе теплеет. Собака как чудесная витаминка, думаю я. Она даёт именно то, чего не хватает нашему многострадальному организму.

АПЕЛЬСИНОВАЯ ДОЛЬКА ДЛЯ ДОМОВОГО В доме тепло и тихо. Лучи утреннего солнца ярко освещают маленькую спаленку, бросая на пол жёлтые полосы. Айя только что проснулась. Вспомнила, что начались каникулы, что она в деревне, в гостях у бабушки и сон как рукой сняло. Айя подходит к окну, привстает на носочки, чтобы как следует рассмотреть окружающий мир. А в мире зима. Высокие хрусткие сугробы и кусачий мороз под тридцать. Из труб домишек, одетых в пушистые меха, тянутся в небо белые струйки тёплого дыма, согревают чьи-то заоблачные мечты и тайные надежды. Заиндевелый забор и деревья словно в сахарной глазури, так и хочется лизнуть. На старой заснеженной яблоне кормушка с крупой и стая оживлённых пичуг, спешащих насытиться и согреться для того, чтобы выжить. Толстый чёрный кот Касьян наблюдает за птицами с крыльца. Шерсть в инее, словно поседел в одночасье. Лапки поджимает, будто деток баюкает. Замёрз, но в дом не пойдёт, пока хозяйка не вернётся. Звать бесполезно. Хвостом недовольно дёрнет, мявкнет сердито, но с места не сдвинется. Толстячок упрямый. Продолжение на Проза. ру

7. С тех пор, как в её жизни появился кот, миновало два месяца. В тот памятный день тяжёлые штормовые тучи поглотили небо и свет. Мир нахмурился, утратил дивное очарование и неповторимую изящность. Где-то во Вселенной сорвало кран, и на землю обрушились потоки воды, угрожая затопить город и снести с лица улиц всё, что под руку подвернётся, в том числе дома и деревья. Бушевала такая гроза, что впору было запасаться спасательными жилетами. Если это вмешательство свыше, думала Эльза, прислушиваясь к звукам потопа, то с Его стороны это ужасно несправедливо. Лично она не давала повода для такого наказания - явиться на работу промокшей до нитки. Вначале, около двух пополудни, благодаря застрявшей в дверях старушке с огромным зонтом, любительнице переписывать завещание то на учителя танцев, то на стоматолога, то на массажиста, тощий серый кот украдкой проскользнул в нотариальную контору. Чуть позднее, благодаря способности понимать человеческую речь и вести диалог, бархатисто мурлыкая в ответ, незваный гость аккуратно проник в душу Эльзы, убедив её в своей уникальности, ценности и нужности. Несмотря на непрезентабельный внешний вид, он умел очаровывать. (Окончание на Прозе)

6. Мадам ценила знаки внимания со стороны хорошенькой соседки, их пряничные чаепития, доверительное общение и, со временем, позволила себе тактично, не нарушая границ приличия, приглядывать за ней. Эльза работала помощником нотариуса в небольшой конторе, где в некоторые дни случалось бумажное наводнение и она, ненавидя оставлять дела на потом, боролась с ним до позднего вечера. Возвращаясь домой, порой уже ближе к полуночи, замечала шевеление занавески в окне Гордении: та беспокоилась за неё и желала удостовериться в благополучном прибытии. В свою очередь, попроси её об этом мадам, Эльза с радостью оказала бы ей любую поддержку, но та никогда ни о чём не просила. Хотя дни, когда пожилой женщине нужно было нажать на паузу и отдышаться, случались. С усталостью и плохим настроением она справлялась с помощью тихой прогулки по дорожкам между зарослей роз в ближайшем парке, или наблюдая за жизнью уток, сидя на скамейке возле пруда. Но чаще всего, там же, в парке, играя в шахматы с другими прекрасными мадам и достопочтенными мсье. Несколько часов общения с природой и интеллектуального напряжения наполняли её чувством лёгкости и желанием открыть навстречу добру окна своей души и поделиться своим. ** В один из погожих сентябрьских дней, покинув кондитерскую в весьма радужном и благостном настроении, Эльза не смогла отказать себе в удовольствии ещё раз прогуляться по чудесным старинным улочкам. Увлеклась, мысленно представляя внутреннее убранство симпатичных коттеджей, а себя - в роли хозяйки, окружённой заботливым мужем, кучей детишек, семейством абрикосовых мопсов, и забыла о времени. Опомнилась, когда солнце стало клониться к закату, небо цвета лазури темнеть, а краски дня блёкнуть. Она, наконец, поспешила распрощаться с милыми сердцу улочками, коря себя за ротозейство. Когда в поле зрения показался её собственный дом цвета топлёных сливок, на лицо упали первые капли дождя. Пересекая дворик размером чуть больше пуговицы - сплошное озерцо пышно цветущих гортензий, - на миг остановилась, чтобы взглянуть на свои окна и полюбоваться новыми кружевными шторами. В воздухе одуряюще пахло свежей зеленью и мокрым небом, лёгкий шорох дождя успокаивал, в окнах сиял тёплый мягкий свет.

5. Надеюсь, Гордении будет приятно, подумала она и купила для неё тот чудесный пряник. Но более чудесной оказалась сама мадам: по-матерински тёплой и заботливой. И настолько гостеприимной, что заглянуть к ней на чашечку чая можно было в любое время дня и без гостиница. Гордения проявляла неподдельный интерес ко всему новому, в том числе к событиям в жизни Эльзы, но вовсе не из праздного любопытства. А потому что знала: проходить сквозь бури и выбираться из неприятностей всегда легче, когда рядом чья-то надёжная рука, чашечка хорошо заваренного чая и мудрый совет. Мадам умела обнять её за плечи так, что становилось светло в самых тёмных уголках души, а печали таяли, как долька шоколада на языке. Гордения не покупала местные газеты, так как в них, помимо новостей и пикантных сплетен, печатали некрологи. Известия о кончине знакомых и незнакомых людей выбивали её из колеи и портили настроение. - Неприятным фактам плевать на твои чувства, - говорила мадам. - но, к счастью, я могу о них не думать и не читать. Некролог - это маленькая отвратительная история не про болезнь, и не про смерть, а про жизнь. Убогое резюме для принятия в небесную обитель на последней странице газеты, рядом с рекламой пылесосов и мужских носков. Зато она выписывала журналы о природе, о животных и устройстве Галактики. Мадам предпочитала порассуждать не о своих недугах, и не о том, что жизнь утекает сквозь пальцы, как песок, а о Млечном Пути, Магеллановых Облаках, об улитках, которые, сытно отобедав свежей зеленью, могут сладко проспать потом три года, о пении китов и удивительных волнах реки Цяньтан. Лишь однажды она призналась Эльзе: - Как бы я ни старалась победить время, оно мне не по зубам. Как впрочем, и никому другому. Но чем я ближе к концу бытия, тем больше хочется вернуться к началу, сохранив знание о том, что не нужно ждать чудесное, оно всегда рядом. И о том, что новую жизнь нужно начинать не в понедельник, а тогда, когда захотел. В любой день. Быстро и навсегда. Утерев слёзы, простив всех и себя, сказать: - Пора! Без всяких условий.