Полет на воздушном шаре

Ещё крен. Рёв двигателей. Лёгкий толчок. Выпустили шасси. Опять рёв двигателей. Летим почти горизонтально. В иллюминатор доверху насыпается огней. Они мелькают, становятся крупнее, проносятся мимо, мимо… Толчок снизу. И ещё один. Шасси коснулись бетона. Рёв двигателей. Через какое-то время вижу знакомое по открыткам здание аэровокзала с колоннадой, башенкой, шпилем и большим стеклянным кассовым залом. Кто из нас не испытывал облегчения, когда путешествие по воздуху завершалось именно так?.. …Море неподвижно...

Когда мы бываем оптимистами? Ведь понятно, что всё время мы таковыми быть не можем. Хотя случается и такое. Ладно, чаще всего мы оптимисты, когда молоды и делам нашим сопутствует удача. В том году в сентябре мне исполнилось двадцать два года. Тремя месяцами раньше, после более четырёх лет работы в строительно-монтажном управлении рабочим дорожно-строительной бригады меня избрали секретарём комитета комсомола треста «Алма-Атапромстрой». А ещё: я студент третьего курса заочного отделения факультета...

В этом завале вещей я наконец-то нахожу свой рюкзак, прощупываю в нём положение кофра с кинокамерой, успокаиваюсь и достаю из рюкзачного наружного кармана кулёк с овсяным печеньем. Рассыпаем в четыре мужские ладони сладковатые, с приятной горчинкой, маленькие круглые хлебцы и жуём. Запиваем водой из пятилитровой пластмассовой канистры. – Да, но где нам всё-таки поесть? – Давай выбирай. Слева? Справа? – Опять самим готовить… – Ну, тогда немного потерпим и пообедаем в кафе. Кафе. Это слово имеет над нами почти магическую власть...

В детском саду проходит праздничный утренник. Его ведущая, энергичная эффектная крупная женщина, спрашивает ребят: – Дети, вы знаете, как называется наш город? – Знаем, – кричат дети хором, – Фрунзе! – А в честь кого назвали так наш город? – В честь Михаила Васильевича Фрунзе! – А кем был Михаил Васильевич Фрунзе, кто скажет? Дети, озадаченные таким неожиданным вопросом, молчат. Пауза недопустимо затягивается. Воспитательница тогда обращается к самому, по её мнению, сообразительному, малышу:...

Здравый крестьянский ум подсказал нашему сыну «кулака-мироеда», что это не место, где добиваются правды и справедливости. Он подписал бумагу и пошёл по этапу… О лагерной жизни не распространялся, а из того, что всё-таки рассказывал, мне запомнилось то, как ему удалось во время цинги выжить и даже сохранить зубы. – Нам тогда ежедневно выдавали по кружке хвойного отвара. Противное варево. Другие выплёвывали, я пил. Хозяйка частного дома, где квартируют мои друзья, – шустрая худощавая старушка. Ей немного за семьдесят...

Так что сборы затягиваются почти как у космонавта перед выходом в открытый космос. В итоге чайных раздумий выбрал название моим мемуарам – «Полёт на воздушном шаре». В том смысле, что жизнь человеческая, если она не обрывается в самом начале, а длится сравнительно или определённо долго, похожа на полёт. Тот самый – на воздушном шаре… Как воздухоплавателю, так и человеку в жизни постепенно открываются новые горизонты, новые пространства, пейзажи, города, деревни, люди… Новые впечатления, ощущения, чувства, мысли… Многое и в жизни, и в полёте на воздушном шаре от тебя не зависит...

Через несколько дней их было так много, что небо над плоскими крышами нашего жилого района Горский казалось расчерченным, заштрихованным их острыми тёмными силуэтами. Ещё выше, там, где воздух уже голубого цвета, таяло несколько дюралевых льдинок. От них тянулись длинные, длинные, длинные белые инверсионные следы. ЗАВТРАК С ПТЕРОДАКТИЛЕМ Очень похоже, что я пишу автобиографическую повесть... Нет, скорее, я собираю в какой-то неизвестный мне литературный жанр дневниковые записи, письма, зарисовки, эссе...

Но это мало помогало. Только часам к трём- четырём появлялась какая-то прохлада. Её начинало ощущать потное, всё в испарине тело. Это были выматывающие дни и ночи. И после дождя не становилось легче. Душные, тёплые испарения поднимались над горячим асфальтом дорог и тротуаров, над крышами бетонных домов. Люди были злы, измотаны, не сдержанны. Наверное, многие наделали глупостей. Для меня эти две недели закончились плохо. Мне показалось: приди прохлада хотя бы на два дня раньше, мы бы с Александрой не расстались...

Но рисунки не получались. И вот как-то уж очень не по-юношески здраво решил: буду рисовать словом. Приём – литературный образ. Это меня успокоило. С этим через несколько лет я и пришёл в журналистику. По прихоти судьбы случилось это уже совсем в другой стороне, очень далёкой от волжских берегов. В невесомом солнечном свете видно дыхание редких прохожих. На площади у собора несколько взрослых людей с детьми. Они кормят нахохлившихся голубей. А мимо них стремительными шевелящимися ворохами носятся воробьи, имитируя перелёт в тёплые края...

...Мне кажется, что в этом мире нет чувства более одинокого, чем Любовь. ...Страсти мои не низменные, страсти мои земные. ...Мне ничего не стоит согрешить, если я решу, что согрешить стоит. ...Никакая ясная мысль утра не объяснит тайну ночи. ...Этот «ктототам», о котором вы говорите, что он вам лихо диктует стихи, прозу, он у меня лентяй, соня, обломов. Сибарит чёртов! Я его тормошу, бью по щекам, пою чёрным чаем... Пока он соблаговолит сосредоточиться, подумать, найти достойный образ, сравнение, строчку, мысль...

Начну, разумеется, с названия. Почему «полет на воздушном шаре»? 1. Сравнение жизни человека с полетом на воздушном шаре – это образный литературный прием, позволяющий автору легко и даже бесшабашно обращаться...

Счастье полета В своей жизни, доверху наполненной разными яркими и неожиданными событиями, я всего лишь один раз летал на воздушном шаре. И поверьте мне, это было незабываемое путешествие! Разумеется, как и многие современные люди, я довольно часто летал на самолете...