Арлтан Басхаев

Шумно и весело в итальянских кафе. Сюда приходят не просто поесть и попить вина. Сюда приходят пообщаться, поговорить, поделиться новостями, встретиться со старыми друзьями. В этот день в римском кафе «Греко» было как обычно шумно и весело. Здесь обычно собирались писатели, художники, путешественники. Им всегда было что рассказать и обсудить. За одним из столов, где сидели художники, разгорелся жаркий спор: -Раньше были по настоящему великие художники. Леонардо да Винчи, Боттичелли, и великий из величайших – Рафаэль. Но это было раньше. Кто сейчас может соперничать мастерством с этими титанам...

Пассажирский пароход не торопясь, резал речную волну. Огромные колеса по бортам парохода медленно крутились, предавая судну скорость. Им помогало течение, неся пароход по своей глади по маршруту Нижний Новгород – Казань - Астрахань. Пароход, время от времени обменивался встречными сигналами с теми пароходами, которые уж слишком близко держали свой курс. Если же встречный пароход шел чуточку подальше, что чаще и случалось на широкой многоводной реке, то капитан не давал ему встречного сигнала и не отвечал на его сигналы… Зачем, мол, тратить пар на «такие пустяки», хотя и обязательные по закону… Пассажиры,...

На степь опустилась ночь. Она окутало все своим темно-фиолетовым плащом, и погрузила в сон людей и животных. Не спал только хараул(1) -стражники, охранявшие ургу-ставку джунгарского правителя. Не спал и сам хунтайджи(2) Цэван-Рабдан. Он мерил шагами своей просторный шатер. Двадцать шагов в одну сторону, двадцать в другую. Сегодня ему надо было принять непростое решение. Непростое и тяжелое… Он помнил, как они въехали в ургу, на изможденных конях, в лохмотьях, с осунувшимися от голода лицами, но не сломленные. Последние воины, что были вместе с Галданом, до самого конца(3). Предводительствуемые старым нойоном Данджин Омбой, они привезли глиняную урну с прахом Галдана и его дочь...

Я помнил его с детства. Его звали Бодонг и казалось он всегда был рядом с нами. По всегда соблюдавшейся традиции, каждая кибитка хотона всегда, на любой стоянке, занимала только ей полагавшееся место. Его «ишкя гер»-войлочная кибитка всегда ставилась рядом с нашей. Семьи у него не было. Когда мы были малыми детьми он любил играть с нами – мастерил нам наши первые луки, учил охотиться на тарбаганов(1). А мы, еще неразумные дети, часто смеялись над его прозвищем – «Нюцкен-баатр» - «Голый богатырь», а он только хохотал и корчил страшные рожи, чтобы напугать нас, но мы от этого только еще больше смеялись...

Санджи по прозвищу «Чон»-«Волк», уводил два десятка своих людей на северо-восток. Здесь уже попадались островки леса, как будто тайга вела свой спор со степью. Но Санджи стремился дальше. Там в заросших густыми лесами предгорьях и горах Алтая, он наделся сбить со следа и затеряться от преследовавшего его отряда. В этот раз стражники – «джаргучины»(1) крепко взялись за него. Санджи и его люди были теми, кого называли «Сян кюн» - «хорошие люди». Они угоняли лошадей и скот у богачей и раздавали его простолюдинам. Часть скота они меняли на наконечники стрел, ножи, одежду, да мало ли что может понадобиться людям, стоящим вне закона и преследуемого им...

Несмотря на изнуряющую жару, в главном зале дворца бухарского султана чувствовалась прохлада, здесь днем держали на полу ледяную воду в мелких корытах – старый восточный способ охлаждать жилые помещения. Но люди собравшиеся в зале не чувствовали ни жару, не прохладу. Они, лучшие люди Бухары, выборные от каждого квартала, собрались здесь по призыву султана, призвавшего их на Большой Совет, чтобы узнать мнение города. Три дня назад посол грозных калмаков(1) привез требование хунтайджи(2), а их пятитысячный отряд разбил лагерь в десяти фарсангах(3) от стен «благородной Бухары» и сегодня им предстояло решить, соглашаться с ним или нет...

Император Китая Канси сидел на золотом троне. На этом троне сидели и его отец, и его дед. И вот теперь опустив руки на подлокотники в виде причудливо изогнутых драконьих голов, Император Поднебесной сузив глаза, рассматривал стоявших перед его троном людей. Казалось, все соседние народы склонились перед мощью Императорского Китая. Все, кроме одного… С гордостью носившие на своих шапках и боевых шлемах красные кисточки, не раз обращавшие в паническое отступления огромные армии, когда и великие полководцы и простые ратники в ужасе нахлестывали коней стараясь как можно быстрее бежать от грозного...

Семен, нахлестывая усталого коня, мчался вперед. Клубы горячего пара окутывали его от тяжелого дыхания лошади. Он давно уже скакал так, «о-двуконь», практически не останавливаясь, только пересаживаясь, на татарский манер с одного коня на другого. Сам он уже шатался в седле от усталости, продрог и замерз, но «долг службы государевой» гнали его вперед. Надо было успеть доскакать в ставку калмыцкого хана. Доскакать и предупредить, о том, что вскоре турецкий разведчик Эвлия Челеби проедет сквозь калмыцкие кочевья. В Москве Семен служил писцом в Тайном приказе. Он отличился после Медного бунта (2), когда проводилась гигантская беспрецедентная облава...

В одной из битв с французами Второй Астраханский калмыцкий полк, которым командовал Серебджаб Тюмень, получил приказ атаковать французских гренадер, которые построились в четырехугольник – «каре»  и отбили несколько атак регулярной русской кавалерии – кирасир, драгун и гусар. Тюмень вызвал к себе командиров сотен, довел до них приказ и посовещался, как атаковать французов. И вот затрубили рожки и калмыцкий полк, под развивающимся старинным знаменем, сотня за сотней, с криками «Уррррааа-а-а-а!» бросился в атаку. Но не испугались усатые французские гренадеры. Они прошли с боя через Италию и Испанию, Германию и Австро-Венгрию и не такое видели...

Отгремели по всей Европе пушки и барабаны. Войска казавшегося непобедимым Наполеона Бонапарта – императора Франции, мечтавшего о мировом господстве, были разгромлены в далекой снежной России. Русская армия двигалась в глубь Европы, неся ее народам свободу и независимость. С оружием в руках за свою свободу против французов начали сражаться австрийцы и германцы, испанцы и итальянцы. Разгромив Наполеона в тяжелейшей битве под Лейпцигом, ставшей известной как «битва народов», ведь в ней сражались представители 22 народов, союзники вошли на территорию Франции и подошли к ее столице – Парижу. Наполеон бежал, но перед бегством приказал оборонять город до «последнего солдата»...

Шел 1757 год от Рождества Христова. Уже год, в Европе не прекращая, грохотали пушки, окутывая поля сражений пороховым дымом, сотрясая землю, неслась, сверкая палашами, в атаку кавалерия, и ровными рядами, в разноцветных мундирах, под грозные окрики офицеров и сержантов, ощетинившись острыми штыками, под рокот барабанов маршировала пехота. Уже целый год гремели кровопролитные бои большой, общеевропейской войны, которая позже получит в Истории название Семилетней. А пока, правители Франции, Швеции, Саксонии, Австрии и большинства германских герцогств, входивших в состав «Великой Римской Империи германской нации» посылали своих солдат, сражаться с солдатами Английского и Прусского королей...

Последний бой Чимет-баатра Широка, привольна степь. Прекрасно здесь весной, когда зеленеют травы и распускаются цветы. Но опасно в степи, не стоит здесь зевать. В любой момент могут выскочить неожиданно из-за кургана крымские татары, налетят с визгом, накинут на шею аркан, и побежишь за татарским конем в Крым. А там продадут турецким работорговцам, и окажешься в Египте или Сирии, где под палящим солнцем будешь в рабском ошейнике работать на каменистых полях, собирая скудный урожай. Или продадут тебя на галеры – будешь до конца жизни ворочать тяжелым веслом под брань и удары хлыста надсмотрщика...