Ольга Рябцева

- Сбежала… Сбежала моя сладкая. Как есть говорю – сбе-жа-ла! Эх… Наивная душа, совсем еще девчонка - сгущёнка. Но до чего славная! Телом белая, густая, не то что нынешние барышни - тощие да жидкие. Тьфу, химия одна! Да… Хороша девка! Видная… Бывало, перельется из своей жестяной банки в белую праздничную креманку, так никого краше нее на свете нет… Доообрая сгущёночка. Чистый нектар! По ГОСТу сделанная, восемь с половиной процентов жирности! Такую поди сейчас сыщи…. Эх… Я - то давно здесь стою...

Мне 7 лет, я сижу на уроке, и под партой у меня лежит собака. Влажный нос его слегка поблескивает, а сытое пузо нежно розовеет сквозь белую с черными пятнами шерсть – наелся и спит. Живут своей обычной жизнью и лохматые песьи лапы – сражаются с невидимой дорогой - куда-то бегут, пока их хозяин сладко похрапывает во сне. Однокашники мои прыскают от смеха при каждой новой его руладе и смотрят на меня с завистью и восхищением. Граф... Моя поселковая школа стояла в сосновом бору. Дорога к ней проходила...

Когда я была маленькая, у меня была любимая шапка. Шапка была вязаная, с бантом из широких лент под подбородком, чуть розоватого цвета какао - такое варила моя мама по воскресеньям. Отдельной любовью я пылала к пушистой кисточке, которая висела на макушке, на толстой косичке из шерстяных ниток. Даже летом ее не могли с меня снять. Шапка нравилась мне настолько, что я в ней спала. Однажды, потянув за выбившуюся нитку, я ее распустила. Шапка исчезала у меня на глазах, а я все дергала и дергала за ниточку...

В детстве у меня была такая забава: я много-много раз повторяла про себя– Оля, Оля, Оля, Оля, Оля… Через некоторое время мне начинало казаться, что мое простое восточнославянское имя - такое распространенное, что куда ни плюнь в Олю попадешь, становится весьма оригинальным, интересным и даже редким. Волшебные трансформации происходили и с любыми другими привычными словами, если бесконечными повторами основательно затереть их до дыр. Эх, детство… Я развлекалась, как могла! В младенчестве, я месяц жила без имени...

Сколько себя помню, у нас на кухне всегда жило радио. Оно будило нас по утрам сигналами точного времени, развлекало, колдовавшую на кухне маму приставучими шлягерами, озадачивало папу сводками новостей. А во время трескучих морозов, нам с сестрой радиоточка несла благую весть о том, что не надо идти в школу. А еще радио баловало меня радиоспектаклями. До сих пор есть в них какая-то магия для меня - пир для воображения, будто ты нечаянно снял трубку телефона и подслушиваешь чей-то разговор, но только легально - по расписанию и без угрызений совести...

Я маленькая фарфоровая чашечка. Из меня никогда не пили ароматный чай, разгоняющий кровь черный кофе, меня не наполняли ни компотом, ни киселем, даже вода никогда не касалась моих тонких стенок. Меня берегли. Это был замечательный день - я появилась здесь, вышла из нежных объятий шелестящей упаковочной бумаги, будто из пены морской. Все во мне было прекрасно: гладкие нестерпимо белые бока, изящно изогнутая ручка, дышащая жаром летнего полдня золотая каемочка. Меня выносили на солнечный свет, и я вся вспыхивала, словно юное, робкое создание в блаженном восторге от неожиданной похвалы...

Когда я была маленькая, родители купили мне отдельную кровать - на вырост. Далеко не легким движением руки она раскладывалась в длину из маленького аккуратного, но довольно жесткого диванчика с двумя ящиками для хранения белья. В то время было сложно купить что-то из мебели в принципе, и такая покупка представлялась нам всем большой удачей. Но самое занимательное в этом диванчике оказалось в другом. Так как кровать была советского производства, на ее деревянную спинку, на фабрике, наклеили довольно большую бумажную этикетку с описанием изделия - ГОСТами и тому подобной информацией...

Вы помните, как выглядит молочный бидон? Помните эту гладкую деревянную ручку, которая идеально лежала в руке, помните, как звенела крышка, когда вы бежали за молоком? За молоком непременно нужно бежать, ну, или, хотя бы, идти вприпрыжку. В маленьком поселке новость о том, что привезли молоко, разлеталась мгновенно. И вот, уже со всех дворов, как ручейки к молочной речке, тянулась вереница женщин и детей с бидонами в руках. И надо было поторопиться - а то, вдруг молока на всех не хватит? Вдруг оно закончится на мне? Я всегда переживала, что придется плестись домой с пустым бидоном...