Мисс Марпл

Оля сидела в своей просторной гостиной, глядя на экран ноутбука. Она только что закончила презентацию для нового клиента — крупного ритейлера, который мог вывести ее маркетинговое агентство на новый уровень. За окном моросил октябрьский дождь, а в квартире было тепло и уютно. Но внутри Оли нарастало чувство беспокойства. Ее телефон мигнул, и на экране высветилось сообщение от Романа, ее любовника: «Сегодня смогу заехать после восьми. Скучаю». Оля отложила телефон и закрыла глаза. Она любила Романа — его харизму, его умение заставить ее смеяться даже в самые тяжелые дни, его страсть...

Маша сидела за письменным столом в своей уютной комнате, перебирая старые фотографии. На одной из них она, ещё подросток, улыбалась рядом с отцом на фоне заснеженных гор. Это было последнее их совместное путешествие перед тем, как он ушёл из семьи. Теперь, спустя десять лет, Маша работала графическим дизайнером в небольшой студии, жила в собственной квартире, купленной на сбережения и небольшой кредит, и готовилась к свадьбе с Артёмом. Жизнь казалась стабильной, но в последние недели её всё чаще охватывало чувство тревоги...

Надя сидела в своей маленькой мастерской, окруженная яркими тканями и эскизами платьев. Свет из большого окна заливал комнату, отражаясь от блестящих ниток и бусин на рабочем столе. Она только что закончила очередной заказ — свадебное платье для клиентки, которое заняло почти месяц кропотливой работы. Телефон завибрировал, и на экране высветилось имя: «Игорь». Ее жених. Надя улыбнулась, но улыбка быстро угасла, когда она прочитала сообщение: «Маме надо поговорить с тобой. Приедет вечером». Надя отложила телефон и вздохнула...

Дверь хлопнула так громко, что Лера вздрогнула, пролив кофе на кухонный стол. Она чертыхнулась, схватила тряпку и начала вытирать лужу, когда в кухню вошла Света. Ее подруга, обычно аккуратная до педантичности, выглядела так, будто только что пережила бурю: волосы растрепаны, щеки пылали, а в руках она сжимала телефон, словно собиралась его раздавить. — Ты в порядке? — спросила Лера, отложив тряпку. — Что случилось? Света швырнула телефон на стол. Экран мигнул, показав пропущенные звонки — все от одного имени: *Игорь*...

Поезд № 127, следующий из Москвы в Новосибирск, лениво покачивался на рельсах, унося своих пассажиров через бескрайние российские просторы. Вагон № 8, плацкарт, был заполнен пёстрой компанией: студенты с рюкзаками, пожилые тётушки с огромными сумками, пара дальнобойщиков, возвращающихся домой, и один молчаливый мужчина в строгом костюме, который всё время что-то печатал на ноутбуке. Воздух в вагоне был тяжёлым, пропитанным запахами еды, пота и старого белья, но никто не жаловался — такова жизнь в плацкарте...

Поезд «Москва – Владивосток» мягко покачивался на рельсах, унося своих пассажиров через бескрайние просторы России. Ночной экспресс, один из самых длинных маршрутов в мире, был словно маленький город на колесах: в вагонах кипела жизнь, смешивались судьбы, а каждый купе хранил свои тайны. За окнами мелькали темные силуэты сосен, освещенные лишь бледным светом луны, а в вагонах царила привычная суета: кто-то пил чай из подстаканников, кто-то спал, укрывшись казенным одеялом, а кто-то шепотом делился историями с попутчиками...

Голос Марины разорвал тишину старого гаража, словно выстрел в ночи. Она стояла посреди хаоса из коробок, ржавых инструментов, банок с засохшей краской и старых покрышек, которые пахли резиной и пылью. Её руки упирались в бёдра, тёмные волосы выбились из хвоста, а глаза, обычно спокойные, как гладь озера в летний день, теперь пылали гневом, устремлённым на младшего брата Никиту. Тот, худощавый парень двадцати пяти лет, с растрёпанной шевелюрой и пятном машинного масла на щеке, прислонился к своему недособранному мотоциклу, который уже третий месяц занимал половину гаража...

Слова деда Василия прозвучали как гром среди ясного неба, эхом отразившись от старых яблонь, что окружали дачу. Солнце палило немилосердно, заставляя воздух дрожать над грядками с клубникой, а Миша, десятилетний внук, замер с мячом в руках, уставившись на деда широко раскрытыми глазами. Дача, этот уголок рая в Подмосковье, с её покосившимся забором, заросшим малиной кустами и старым колодцем, всегда казалась Мише местом приключений, но сегодня в голосе деда было что-то новое — страх, смешанный с гневом...

Ленин крик разрезал тишину кухни, словно нож, впивающийся в мягкое тесто. Запах свежесваренного кофе, обычно успокаивающий, теперь казался едким, смешиваясь с напряжением, которое можно было потрогать руками. Она стояла у плиты, сжимая деревянную ложку так крепко, что костяшки пальцев побелели. Её тёмные глаза, обычно тёплые, как летний вечер, теперь пылали гневом, устремлённым на Андрея, её мужа, который сидел за старым деревянным столом, уставившись в свою чашку. Казалось, он искал в чёрной глубине кофе ответы на все вопросы, которые Лена сейчас бросала ему в лицо...

В знойный летний день слова повисли в воздухе, острые, словно битое стекло. Анна замерла, глядя в глаза женщине, которая могла бы стать ей семьей, но так и не стала. Вера Павловна сжала губы, на ее лице промелькнули эмоции — от раздражения до смятения. — Что ты такое говоришь? — процедила она. — Как ты смеешь так со мной? Но Анна уже не боялась. В ее взгляде не было ни гнева, ни обиды — лишь спокойная уверенность человека, который слишком долго молчал. — Я лишь повторяю ваши слова, Вера Павловна...

Спустя пару часов после того, как мы с Антоном развесили в гостиной нашей новой квартиры тёмно-синие занавески, раздался звонок в дверь. На пороге стояла женщина с пакетом домашних кексов — Тамара Павловна, соседка с нашего этажа. Я пару раз замечала её в подъезде, но сейчас она улыбалась так радушно, будто мы были давними приятелями. — С новосельем, голубки! — сказала она, протягивая пакет. — У нас тут принято новых жильцов угощать чем-нибудь вкусным. Мы с Антоном обменялись взглядами. Во-первых, мы не были молодожёнами — вместе уже почти восемь лет...

С громким лязгом железная дверь закрылась за Анной. Она прижалась спиной к ледяной стене подъезда, глубоко вздохнула и зажмурилась, стараясь унять дрожь. В руке она крепко сжимала смартфон — четыре пропущенных вызова от мужа и несколько непрочитанных сообщений. Открывать их не хотелось. Восемь лет. Восемь долгих лет Анна пыталась стать частью семьи Алексея. Восемь лет она улыбалась, уступала, подстраивалась, но внутри оставалась лишь пустота. Сегодня её терпение лопнуло. Всё началось с наследства от бабушки...