О свободе и шансоне

Инструкция, как в советской армии под носом у политруков слушали то, за что на гражданке могли и по губам получить. Речь не про похабные частушки — про настоящую музыку: Высоцкого, Галича, Аркадия Северного. Эти кассеты ценились выше пайка, а за их хранение могли и на губу загреметь. Но мы, солдаты, были хитрее… Пункт первый: «Дембельский запас» У каждого второго старослужащего в тумбочке лежала кассета с похабным романсом или блатной балладой. Добывали их тремя путями: Важно: Кассеты прятали в гильзах от снарядов, под подкладкой шапки-ушанки или в кармане противогаза...

Будет разговор про мужика, которого одни обожествляют, другие хают, а правду похоронили вместе с ним. Михаил Круг… Наш, из Твери. Человек, чьи песни орали из каждого «БМВ» с тонированными стёклами. Одни говорят: «Вор в законе!», другие — «Поэт!». А я, как человек, который в те годы фуры гонял и с бандитами чай пил, скажу так: правда где-то посередине. Давай размотаем клубок, как старую магнитофонную плёнку. По факту: Родился Миша Воробьёв (это его настоящая фамилия) в Твери. Родители — инженеры, не бандиты...

Всем ушедшим моим друзьям Будет разговор о том, о чём не пишут в учебниках литературы. Смерть... Нет, не та, что в стихах с золотыми обрезами и ангелами. А та, что пахнет дешёвым табаком, дезинфекцией больниц и тюремными парашами. Шансонеры пишут о ней так, будто сами стоят на краю могилы, а не сочиняют метафоры в уютных кабинетах. Почему их «Последняя просьба» бьёт в печёнку сильнее, чем строчки Есенина или Бродского? Давай разберёмся, как говорится, «по понятиям». Поэты же чаще прячут смерть за красивостями...

В 60-е годы в СССР царил парадокс: с одной стороны — Гагарин в космосе, с другой — КГБ в каждом подъезде. И если открытую критику партии давили быстро, то песни под гитару были как вирус: их нельзя было остановить. Магнитофоны «Яуза» копировали запрещённые записи быстрее, чем цензура успевала их запретить. КГБ называло это «идеологической диверсией». За хранение кассет с Высоцким могли выгнать с работы, за исполнение песен Галича — посадить. Но люди рисковали. Почему? Да потому что эти строки били в самое нутро...

Налей-ка себе стаканчик покрепче — щас будут байки, от которых даже у таможенников мурашки побегут. 90-е… Эх, время было — не то что нынешнее. Тогда и трава зеленее, и водка ядрёнее, и Высоцкий в кассетниках орал так, будто сам сидел рядом в кабине «КАМАЗа». А я возил «левые» грузы: от сигарет до ящиков с «Сникерсом», который тогда был дороже золота. И всё под звуки «Коней привередливых». Как выжил? Да чёрт его знает. Началось всё с армии. Серьёзно. В 86-м дембельнулся я из артиллерии — сержантом, с медалью «За отличие» и умением спать на ходу...