Главная роль

Лену разбудил в четыре утра запах дыма. Не резкий, угарный, а сладковатый, пепельный. Будто жгли осеннюю листву. Она потянулась рукой к мужу, но место рядом было холодным и пустым. Сердце екнуло, предчувствуя беду, еще до того, как она услышала сдавленные рыдания из-за двери. Сергей сидел на полу в гостиной, прижав к груди футболку с машинками. Его широкие плечи беззвучно тряслись. Ровно год как перестало биться сердце самого большого чуда в их жизни — их сына Артемки. Год, как в их доме поселилась тишина, густая и тягучая, как смола...

Пятьдесят лет на земле... И ноль в кармане. Не нуль, а именно ноль, круглая, идеальная пустота. Михаил вышел из суда, сжав в кулаке справку о разводе. Две бывшие жены поделили все, включая его веру в себя. Оставили ему только потертый рюкзак и свободу, о которой он не просил. Вокзал стал его домом. Он научился различать людей по стуку каблуков и спать сидя. Мир сжался до размеров скамейки под номером семь. Он был призраком, которого все видят, но никто не замечает. До тех пор, пока не встретил ЕЁ...

Квартира была нашим маленьким общим миром. Снимали втроем: я, мой друг детства Сергей и его жена Катя. Уютная двушка на окраине, заставленная книгами Сергея, украшенная Катькиными фиалками на всех подоконниках. Мы жарили по вечерам картошку, пили чай с вареньем, делили пополам счета за коммуналку, вместе смотрели старые фильмы. Я видел, как Сергей смотрит на Катю — с обожанием, с трепетом. Он был тихим, надежным, домоседом. Она — его полной противоположностью, вечно жаждущей ветра и авантюр. И вот появился Игорь, наш общий знакомый...

Этот забытый шедевр перестроечного кино стал последним искренним вздохом советского кинематографа накануне грядущих перемен. Алексей Жарков создал незабываемый образ авиатехника Шереметьевского аэропорта Сергея Зверева — романтика и мечтателя, притворяющегося шпионом с фотоаппаратом на пицундских пляжах. Его игру дополняет блистательная Светлана Смирнова в роли строгой учительницы музыки Елены Степанцовой с ее неизменным спутником - говорящим попугаем в клетке. История о том, как "шпион"-фотограф...

В 90-е ковер на стене был чем-то большим, чем просто предмет интерьера — это был символ. Символ достатка, уюта и какой-то особой, почти магической защищенности от серости за окном. Девочки в обтягивающих джинсах и ярких кофточках, мальчики в модных косухах... Все они позировали на фоне этих пестрых полотен, будто выступая на сцене. Ковер с тиграми или восточными узорами придавал фотографиям нелепую, но такую теплую театральность. Альбомы с этими снимками бережно хранились. Запечатленные на них улыбки казались ярче, а моменты счастливее, чем были на самом деле...

Ее хрустальный голос звучал на всех дискотеках 80-х — от берлинских клубов до советских школьных выпускных. Немецкая певица Сандра, начавшая карьеру в группе Arabesque, превратила поп-музыку в искусство. В 1979 году она стала лицом группы, чьи концерты собирали стадионы, а пластинки расхватывали за день. Но настоящий триумф ждал ее в сольной карьере. Альбом «The Long Play» (1985) взорвал чарты, а «Maria Magdalena» и *«(I’ll Never Be) Your Eternal Flame» стали гимнами эпохи. Ее называли «самой успешной немецкой певицей» — и не зря...

Грубая веревка впивается в нежный шелк, увядающие цветы стыдливо прячутся между складок ткани, а взгляд модели одновременно целомудренный и развратный. Так выглядит вселенная Нобуеси Араки, где эрос и танатос сплетаются в вечном танце. За скандальной репутацией японского фотографа скрывается глубокая связь с традицией: его связанные модели повторяют позы героинь эротических гравюр сюнга, а композиции отсылают к классическим кате-э ("цветы и птицы"). Родившийся в 1940 году в семье торговца гэта, Араки получил первую камеру от отца-любителя...

Звездный час Натальи Вавиловой наступил в 1976 году, когда она сыграла школьницу Таю Петрову в фильме Владимира Меньшова «Розыгрыш». А уже в 1979 году она воплотила на экране Александру — дочь главной героини в легендарной картине «Москва слезам не верит». Интересно, что изначально Вавилова не собиралась сниматься. Ее родители были против и отправили на курсы при МИДе. Но вмешался случай: Владимир Меньшов попросил Алексея Баталова лично поговорить с семьей Натальи. Визит знаменитого актера переубедил родителей, и Вавилова, бросив курсы, поступила во ВГИК, посвятив себя кинематографу...

Светлана Орлова навсегда вошла в историю советского кино как воплощение сказочной женственности. Ее Аленушка из "Финиста — Ясного сокола" (1975) покорила зрителей трогательной чистотой, печальная Принцесса (1976) растрогала глубиной чувств, а Снегурочка в "Ледяной внучке" (1980) очаровала хрупкой зимней красотой. Каждый ее образ становился маленьким шедевром, наполненным удивительной гармонией и внутренним светом. За кадром оставались другие грани ее таланта: драматические роли в картинах "Дожить до рассвета", "Легенда о Тиле", "Убит при исполнении"...

Снимки 90-х обладают особой магией. Они дышат подлинностью, которую не заменишь современными фотофильтрами. Вот юная Ирина Безрукова в 21 год: естественная, сияющая, запечатленная с подругой на морском берегу без пафоса и гламурных поз. Эти фотографии настоящая машина времени. Ковры с ярким узором, советские тюлевые занавески, громоздкие телевизоры с выпуклыми экранами, первые бутылки "Кока-Колы" в руках. Сегодня это выглядит трогательно и ностальгично. Снимки в ванных комнатах с кафелем в звездочку, на потрепанных диванах под грудами подушек...

Безусловно, она остается одной из самых обаятельных и пленительных актрис советского кинематографа. Смотреть на Ирину Алферову — это особое эстетическое наслаждение: будь то гордая Констанция в «Трех мушкетерах» или страстная Даша Булавина в «Хождении по мукам», ее героини излучали редкую глубину и благородство. Сама актриса всегда отличалась удивительной творческой честностью: — Мне ежедневно предлагают роли, но я отказываюсь. Даже деньги не заставят меня играть то, что мне не нравится. В антрепризах...

В тех советских лицах светилось что-то особенное — открытые взгляды без тени алчности, искренние улыбки без расчета. Сегодня, глядя на эти фото, понимаешь: главное богатство тогда измерялось не количеством вещей, а теплом человеческих отношений. Если бы мы сейчас покупали меньше ненужных безделушек, меньше продуктов-заменителей с полок супермаркетов — может, и цены не взлетали бы до космических высот. Но погоня за мнимым престижем гонит нас в магазины снова и снова, хотя душа просит совсем иного...