Фенимор

Дворов и задворок в Питере не счесть, и про каждый есть что рассказать. Сегодня про один и расскажу. Стоял погожий денёк, какие в начале сентября выпадают часто. Солнце лениво катилось к западу над изломами крыш. Я прогуливалась по Итальянской улице, а передо мной шёл кот. По закону жанра кот должен быть рокового черного цвета, но нет – он был обычный серый, в полоску. Шёл прямо посреди тротуара, неторопливо и спокойно, с осознанием себя полноправным членом уличного движения. Раз только он посторонился, пропуская электросамокат, и неодобрительно посмотрел ему вслед...

Вот уже второй час ехали мы со станции, а вокруг простирались всё те же унылые торфяные болота, кое-где торчали хижины и непонятные гранитные утёсы. Заунывно звучал где-то колокол да квакали лягушки. – Сопьёмся мы тут, Ватсон, – сказал сэр Генри, – как пить дать, сопьёмся. Дядюшка точно написал в завещании, что наследство я получу, только если поселюсь в этих краях? – Точнее некуда, сэр Генри. Бросите Баскервиль-холл и денежки – тю-тю. Достанутся здешним поселянам. – Скверно. Ох, как скверно, Ватсон...

Дом этот прилично смотрится этажа со второго. На первом просто бардак какой-то – разномастные вывески, разнобой в витринах. Апраксин переулок весь такой, дизайн-код искать бесполезно. Но зато этажа со второго дом аккуратно и строго вытягивается вверх. Изящная часовая башенка сверкает глазурью на солнце и напоминает о старых временах, когда часы были не у каждого и узнать точное время было той ещё задачей... Это довольно известный дом. Он очень хорош, хотя из-за своего местоположения плохо виден, и оценить его красоту и масштаб непросто...

Стилистический эксперимент. Как бы выглядела сказка о репке в исполнении разных писателей. Например, Эрнест Хэмингуэй, "Старик и репа". Старик ковырялся на своём огороде. За весь сезон у него ничего толком не выросло, только мелкий картофель да несколько морковин. День за днем не приносил урожая, старик возвращался ни с чем, и его лопаты были похожи на орудия наголову разбитого полка. Старик был худ и измождён. В его руки, заскорузлые, морщинистые, в узлах жил, навсегда въелась земля, та земля, что когда-то так щедро кормила его и о которой он привык думать как о женщине...

Я люблю дома. Красивые и старые – с историей – люблю чуть больше. У каждого свой характер и даже что-то вроде своего призвания, помимо общепринятого – быть людским обиталищем. Трудно сказать, от чего это зависит – то ли от личности владельца, то ли от архитектора, то ли от людей, которые долгое время в нём жили. Возможно, всё гораздо проще и дело только в личных ощущениях, а они у каждого свои. Вот это, например, дом-интеллигент на Каменностровском проспекте. Одет в элегантно-серое, что почти всегда – по погоде: Это филолог или историк, несомненно видавший лучшие времена...