Чердак А.Б. Репетитор по биологии и химии.

А вы видели в Чёрном море морских звёзд, колючих, но ужасно красивых? Нет? А они есть!

Человек, который живет... ...мерзнет, хочет есть, пить; ...видит, слышит, смеется; ...мается, боится, злится; ...мечтает, любит, помнит. Жил человек, да вдруг умер. Что изменилось в нём за считанные минуты? Формула его тела, если можно так выразиться, — количество и расположение в пространстве молекул — осталась той же. Большинство клеток ещё дышат, они растут, если им положено было расти, и делятся, если им положено было делиться. Но человек уже не мёрзнет, не мается, не помнит... То есть остался как бы просто человек. Человек вообще. Человек, который... ничего. А живой человек — он обязательно «чего-нибудь». То спать хочет, то любви, то крымского вина... То ничего не хочет и плачет, то плачет оттого, что чего-то нет. Или над всем смеётся. А если он не такой эмоциональный, то у него всё равно где-нибудь чешется, или думается ему о чем-нибудь, или потеет он, наконец. Говорят, есть душа. Когда она отлетает от тела, ей уже ничего не надо, но она видит, слышит, любит и помнит... Вероятно, она даже умеет болеть, на что и рассчитывают хозяева преисподней, не давая угаснуть адскому пламени. Но куда же девается то, что хочет есть, чешется и потеет? То, что хочет ласки и тепла? То, что любит вкус апельсина, аромат массандровского портвейна, ощущение ладони на волосах? Бог его знает! Пятьдесят лет я пытаюсь вывести формулу человеческой жизни, понять разницу между «человеком вообще» и «человеком, который...» Но конца этому не видно…

Человек, который мечтает... ...оседлав деревянного Буцефала, представляет себя знаменитым полководцем, которому послушны все, — ему не хватает взрослости и свободы; ...возвращаясь с биржи труда, грезит, как выиграет миллион в «лотто», — это разом решило бы его материальные проблемы; ...глядя сквозь опостылевшие колонки цифр с результатами экспериментов, витает в облаках будущего успеха и признания; ...спит и видит себя рядом с ней, желанной, женщиной-мечтой; ...воображает себя жителем планеты Нуми-Муми, зелёное солнце которой делает всех молодыми и бессмертными... Человек, который мечтает, уходит из реального мира в мир фантазии и грёз. Зачем? Да затем, что мечтать приятно. Особенно — когда неприятно жить. И человек психологически защищается от бед, ограждает своё сознание от сковывающего напряжения сил, от чувства тревоги. Всякое действие человека окрашивается эмоциями «успеха — не успеха». Они подсказывают сознанию — действовать так же или сменить стратегию. В мечтах мы переживаем ощущение успеха, не добившись его. А иные мечтатели, чтобы грёзы были живее и ярче, возбуждают себя психоделическими препаратами — марихуаной, ЛСД или мескалином. Но иллюзорный мир часто больше не выпускает их. Что же, мечта — блажь, бесплодная интеллектуальная мастурбация, заменяющая человеку реальные радости? Иногда — да. Но зачастую она — стимул, предвосхищение успеха, счастья, упоения победой в конце пути, который надо пройти. Нам дано заранее увидеть награду за будущие труды. И мечта зовёт, манит, побуждает к действию. Мечта о колодце бессознательно гонит жаждущего вперёд. Мечта о посудомоечной машине заставляет человека сознательно планировать свои действия: он думает где взять деньги, у кого купить, куда поставить. Мечта — и инструмент сверхсознания: иногда она порождает интуитивные озарения. В фантазии человек способен создавать то, чего ещё не было в его жизни и в жизни человечества, ведь мир воображения не ограничен физическими законами и свойствами не всегда послушных реальных предметов. К тому же этот мир богаче «настоящего» всем тем, что называется культурой. Там рождаются художественные образы и многие научные открытия. Мечты обязательно сбываются. Человек повзрослеет и, если захочет, станет биологом. Человек поработает и добьется признания своей теории. А бывает, человек находит то, о чем мечтал, под ёлкой. И миллион можно выиграть в... Не смейтесь, дайте помечтать! Рисунок художника-иллюстратора Виктории Кирдий

Про умную корову

Голова — в холоде? Когда за окном шумят холодные крымские ветры, невольно появляется скептическое отношение к известному суворовскому поучению: держать ноги в тепле, а голову в холоде. Ноги в тепле — да. Но — голову в холоде? И мы, надев без колебаний тёплые шапки, ломаем голову: что имел в виду великий полководец? На голову приходится 8,86% (в среднем, разумеется) поверхности тела и 20,2% радиационно-конвективных тепловых потерь. Повышенная теплоотдача со столь небольшой площади объясняется и расположением кровеносных сосудов, и чисто теплофизическими обстоятельствами — большой кривизной поверхности лба, затылка, щек, носа. Вот почему с непокрытой головой мы мерзнем даже в самой теплой одежде. Однако это всего лишь одна сторона вопроса. Другая — как защищать голову от охлаждения. В лаборатории гигиены одежды Центрального научно-исследовательского института швейной промышленности тщательно изучили роль различных частей теплозащитной одежды, и пришли к несколько парадоксальному, можно сказать, суворовскому выводу: голова не нуждается в усиленной теплоизоляции. Если для ног относительная эффективность утепления (попросту говоря, вклад части костюма в теплозащитный эффект всего комплекта одежды) около единицы, то для головы этот показатель вдвое меньше — несмотря на повышенную теплоотдачу с её поверхности. Даже самый лёгкий головной убор становится надежным барьером на пути теплового потока. Этот вывод влечёт за собой ценные практические рекомендации. В самом общем виде их можно сформулировать так: шапка — по погоде. С учётом температуры воздуха, скорости ветра и, конечно, моды. Но не слишком теплая. Ибо слишком тёплая шапка — это: 1) бессмысленный расход теплозащитного материала; 2) лишний груз; 3) перегрев, который, как и переохлаждение, чреват простудой; 4) утрата бодрости, работоспособности и ясности мышления. Всё это, очевидно, и имел в виду Александр Васильевич Суворов.

Про брюкву Ученик Монтеня, придворный проповедник Маргариты Французской (той, которая «королева Марго»), моралист и философ Пьер Шаррон изобразил на своем гербе брюкву в качестве символа философского плодородия. Он же в труде «О скромности» уверял читателей, что настоящий француз предпочтет всем овощам брюкву и репу, а остальное вредно галльскому желудку... Судя по рецептам французской кухни, соотечественники Шаррона не вполне разделяют его кулинарное мнение. Однако и по сей день они не исключили брюкву из меню, так же как шведы, финны или американцы. А в Шотландии под репой и брюквой, исконно европейскими овощами, занято больше площади, чем под заокеанской картошкой. Но в некоторых странах, и у нас тоже, считают брюкву скорее кормовым корнеплодом. Жаль. Там, где долгая зима, витаминов не хватает, и тут брюква выкладывает свой главный козырь: по содержанию витамина С она занимает среди корнеплодов абсолютное первенство. За шиповником с его 470 мг% аскорбинки ей, конечно, не угнаться, но и 70 мг% в молоденькой брюкве — это вызывает законное уважение. Впрочем, главное не в том, сколько чего есть в только что выкопанной брюкве, а сколько — в поданной к столу. Тут кроются второй и третий её козыри: брюква удерживает в себе почти все витамины до поздней весны, причем аскорбиновая кислота окружена в ней таким почетным караулом, что после часа варки в кипятке и последующей двухчасовой выдержке брюквенные кусочки теряют лишь 14% витамина. Остается только руками развести. Но может быть, у брюквы вкус подгулял? Не скажите. Чуть-чуть гликозида, содержащего кротоновое горчичное масло, придаёт столовой брюкве ту самую изюминку, за которой мы порою гоняемся в гораздо более экзотических продуктах. Тот, кто брюкву оценил однажды, уже от неё не откажется. Ни от жёлтой, что родом из Франции, ни от белой, которая из Скандинавии, ни от сибирской, местной, самой, кстати, питательной. И растет она в таких краях, где вроде бы вообще овощам не место,— и под Мурманском, и на Памире: самый холодостойкий из овощей. Самый, самый, самый... Так отчего ж столовая брюква, в отличие от кормовой, пребывает у нас в некотором забвении? Во-первых, она неустойчива к вредителям и болезням. А они для неё те же самые, что для капусты и других крестоцветных растений. Пока таких растений выращивали мало, брюкве было привольно. Теперь соседство близких родственников её буквально губит. Во-вторых, ныне в почву вносят главным образом минеральные удобрения, выбор элементов питания уменьшился, и брюква отреагировала на это ухудшением, огрублением, что ли, вкуса. Наконец, чтобы она была и впрямь хороша, её надо убирать слегка недозрелой, сознательно идти на снижение урожайности ради улучшения качества. Но как тогда с планом? Все эти проблемы разрешимы. Агротехнику можно совершенствовать, селекцию — вести на вкус и устойчивость к болезням, а в планы закладывать не престарелую, а юную брюкву. Кстати, самый ходовой у нас сорт Красносельская через два месяца даёт ровнехонькие твердые брюквины граммов в триста-четыреста. Надо полагать, что автор трактата «О скромности» имел дело со столь же плодовитым сортом, иначе не попасть бы брюкве на герб. Впрочем, что нам до геральдики; овощам место не на гербе — в тарелке.

Отчего бывает налёт на языке? «Покажите язык. Угу. Язык обложен». Услыхав эти слова (а кто их не слышал?), редкий пациент удержится от вопроса: «Ну и что?» — «А то, батенька, что у вас не в порядке пищеварение. Язык — вывеска желудка!». Представим себе, что мы продолжили этот диалог. При чём тут желудок? И вообще, какая связь между обложенным языком и событиями, происходящими в желудке или даже ещё дальше? Язык — орган вкуса и осязания. Причём чувствительность этого органа столь велика, что, по выражению одного анатома, всё, что язык ощупывает, он словно видит через лупу. Кроха, застрявшая в зубах, кажется глыбой. И в то же время этот тончайший инструмент занят грубой механической работой — ворочает жёсткую, шершавую, ранящую пищу. Как это совмещается? Благодаря сосочкам. Дело в том, что язык покрыт не обычным слоем плоских клеток, а конусообразными выростами. Выросты — сосочки — защищены колпачками из ороговевших клеток, а чувствительные нервные окончания находятся в углублениях между сосочками. Так что и волки сыты, и овцы целы. Теперь понятно, откуда берётся налёт. Это — шелуха, слущенные с сосочков роговые клетки. Почему-то при некоторых расстройствах этих клеток образуется больше, чем надо. Язык как будто усиленно защищается. Но от кого? Наш вопрос, увы, остается без ответа. Почему язык — витрина желудка (или кишечника, или печени), всезнающий доктор объяснить пока что не может.