Карабас

Подъехал сельский автобус и Таня стала суетиться, помогая дочке затащить в багажник большую сумку, полную простых деревенских продуктов. Дочка у Тани училась в городе и жила в общежитии. Вся провизия была на несколько недель для студентки и ее подруг по комнате. Наспех сунула дочке деньги и еще долго после смотрела вслед старому автобусу. Уже и пыль улеглась, а Таня, прикладывая ладонью глаза от солнца все еще смотрела. «Ну, с Богом!», - негромко произнесла вслух и пошла назад через село к своему дому...

Сгорбившись на парковой лавочке, он стряхнул пепел с сигареты. Серые хлопья рассыпались на одежду. Он не замечал. Сигарета догорала. Раздражение и обида колотили его сердце. Так дальше не может продолжаться. Каждый день одно и то же. С этим пора что-то делать. Неужели есть пары, которые могут прожить всю жизнь и сохранить любовь!? Да и была ли она, эта любовь?! Как долго еще терпеть им друг друга или остаться жить вместе ради детей?! Но так на долго не хватит. На соседней лавочке стал раздаваться смех и он невольно оглянулся...

Смерть сидела на краю крыши обычной серенькой 9-этажки. Вечер догорал. Красное вечернее солнце отражалось в окнах домов. Город внизу темнел. Сегодня у нее была работенка, час назад грузовик врезался в маршрутку. Еще и ночью предстоит пара заказов. Больница, дорога и один алкаш… Послышались быстрые шаги по железным ступенькам, дверь на крышу резко распахнулась. А Смерть быстро юркнула за каменную облезлую трубу. Это был парень. Лет 18 ему. Быстрый, резкий. Взволновано стал набирать номер телефона, там видимо не отвечали...

Женщина смотрит в темное окно. Холодное стекло запотело от ее дыхания. Через этот туман поблескивают чужие разноцветные окна города. Там, в тех вечерних окнах тепло и светло. Там ждут. Она опять поднесла телефон к уху и набрала номер. Пауза… Сердце замерло. Провал. Сердце не бьется. Вот первый гудок. Он кажется таким длинным и липким. Сердце забилось сильнее. Еще немного и там, в телефонной пустоте что-то зашевелилось… Но нет. После длинного гудка опять тишина. Перестает биться и сердце. В который раз она набирает этот номер, она уже не знает...

Смерть сидела на стульчике у постели Веры Павловны в больничной палате и хохотала. При этом смеяться она уже не могла, икала, держась за живот и похрюкивая от смеха: «Ой, больше не могу. Нет». Вера Павловна была подключена к различным медицинским аппаратам, которые равномерно издавали звуки. Она рассказывала Смерти истории из своей жизни. Как картинки, пролетали они перед ее глазами. «А дальше, что было?» - немного успокоившись, спросила Смерть. Вера Павловна, тоже отсмеявшись, продолжала: - А что было?! Отец сначала с вилами бегал за нами...

У женщин есть такая маленькая особенность – немного допридумать, приукрасить и дорисовать ситуацию. Особенно, когда ей очень чего - то хочется. Например, женщина под давлением страха одиночества вступает в отношения, которые ни к чему хорошему не приведут. И это заранее ясно и понятно. А потом она плачет и страдает. Лечится от таких отношений приходится потом годами. Если у женщины есть мечта, она будет уверена, что сможет переделать мужчину, улучшить его первоначальную, заводскую версию. Эдакий ходячий улучшайзер мужчин...

Наташа поставила тесто на пирожки. Муж любит. Сладкие с повидлом сделает детям, а мужу с картошкой и грибами. Наташа посмотрела на часы, муж скоро должен быть дома, с минуты на минуту. И не ошиблась. Двери открылись, и Паша влетел в прихожую. Жена вышла встречать, вытирая руки о передник. - Наташа, я побежал… Как всегда… - Обедать будешь? Пирожки есть. - Нет, потом, потом. Ребята ждут. Схватил один пирожок и, так с ним в зубах, быстро переоделся в рабочий комбинезон, чмокнул на ходу жену и выскочил за двери...

На детской площадке, как правило, собирается только женский коллектив. Все уже друг друга знают, чужие дети растут на глазах соседей. Я сижу на соседней скамеечке недалеко от двух молоденьких мамочек. Честно подслушиваю разговор. Одна подруга показывает новое колечко, мило растопырив пальчики. Видимо кольцо действительно красивое , потому что у подруги аж дыхание сперло и она интересуется: - А в честь чего подарок, у вас юбилей или просто как? Та приподнимает солнечные очки и на лице красуется синюшный отек...

Когда - то давно я была влюблена в своего одноклассника. Было мне лет 16. Я страдала, безумно ревновала даже к дереву, к облакам, к книгам. Его глаза должны были смотреть только на меня. Если позвонит на 5 минут позже – я успевала с ним расстаться, помириться и заливалась горькими слезами, ожидая неминуемую разлуку. Как он терпел такую истеричку?! Нам не нужны были рестораны и клубы. Денег не было. Мы могли валяться в летней траве и смотрели на звезды. Держались за руки. Для нас все было просто и понятно, потому что мы были вместе...

Она сидела на берегу, свесив костлявые ноги в воду. Вода делала ее кости почти прозрачными, невидимыми. Бесформенный капюшон накрывал все ее лицо. Там, в темной глубине, еле - еле поблескивали усталые и вечные глаза. Смерть вздыхала и охала. Сегодня был трудный день, который уже близился с концу. Длинным пальцем Смерть выводила на воде слово «устала». Но и ей удержать воду было не под силу. А поодаль от нее сидела женщина в летнем платье. Женщина сидела напряженно с ровной спиной, подставив лицо уходящему за горизонт красному солнцу...

У меня реально крутая свекровь. У нее три сына и все от разных мужей. Она никогда не бегала за мужиками, хотя я, уже будучи ее невесткой, застаю периодически страдающих немолодых мужчин у ее двери с цветами. На что она всегда говорит: - Ты думаешь, они меня любят? Нет, они хотят свою стареющую пятую точку пристроить. Чтоб было тепло им и сытно. А мне уже не надо. Моя свекровь с внуками ни разу не сидела и что такое памперс не знает. На просьбы посидеть с внуками она всегда отвечала однозначно, как и стареющим донжуанам – нет...

В небольшом городишке тетя Ларису знают все. Она рано овдовела. Но не приуныла. Муж оставил ей кое-какой бизнес. Лариса не тужила и радовалась жизни. При этом стареть Лариса напрочь отказывалась, отчаянно молодилась и даже завела себе любовника на 12 лет моложе. Конечно, все ее родственники поднялись против такого адюльтера и шептали ей на ушко - твой Паша деньги не зарабатывает, дармоед и лентяй. Но Ларисе было хорошо, Паша просто согревал ее душу и постель. За это не гордая Лариса готова была его кормить...