Иван Кранов

Нужно ли сегодня, в 2020 году, всерьёз писать о Generation «П», имея ввиду как роман Пелевина, так и само поколение, ведь, как заметил, кажется, писатель Быков, к поколению «П» относящийся: книга Пелевина...

Каждое утро, когда я спросонья иду на кухню ставить на газовую плиту старенький эмалированный чайник, мне вспоминается Леопольд Блум. Чайник закипает долго, порой слишком долго (тут всё зависит, видимо, от давления атмосферы), пока появляются первые пузырьки, я успеваю сварить яйцо всмятку и овсяные хлопья типа «Геркулес». Я жду кипяток, чтобы залить черный чай и вспоминаю, что Блум, пока чайник стоял, успевал сходить в лавку за почками, а после, пожарить их, распространяя по дому резкий запах, пока теплая Молли досыпала в мятых простынях...

Вот книжный полк, неясно, впрочем, на марше ль, на привале ли? Шеренгой вытянулись роты собраний сочинений, отдельные тома щеголяют цветными мундирами корешков, но где-то зияют и проймы: кто-то самовольно привалился бочком, кто-то плашмя повалился по двое, по трое на прикроватную тумбу, на пол, кто-то прилег на столе. Стол как театр военных действий: массивный, землистого цвета, словно пересеченная местность, завален объектами (этот текст, отчасти, их приблизительная инвентаризация и топография разом) и объедками (об этом отдельно), среди которых и огарок церковной свечи, завощёный в миниатюрный...

Помню, влюбился. Она училась курсом старше, но была чуточку младше меня. Помню изящные смуглокожие ступни в рыжих морщинистых сабо, помню чувственный рот и карие — вроде бы карие — глаза, из тех, что называют в дурных романах глазами «раненой лани». Решил особенно познакомиться, а не особенно не умел, да и теперь не умею, чувствую себя бодлеровским альбатросом на палубе клуба знакомств. В общем, выяснил в деканате почтовый адрес и стал отсылать ей тайные письма. Каждый день — по письму. Постепенно, разумеется, рассыпая намеки, постепенно, разумеется, открывая себя...

Жилю Делезу У мирной пристани, блестя на солнце юга, с дремотной влагой в лад снастями шевеля, задумчивы, стояли друг близ друга два стройных корабля. Владимир Набоков I. Во взоры поэтов, забывших про женщин, Отрадно смотреться луне… Николай Гумилев Рубился ливень, проникая в дальние уголки: неизведанные тропы смазывал, портил, сбивал со следа, мешая фигуры на доске весны, партия коей подходила к концу, венчаясь Троицей. Ливень выхолащивался сперва в дождь, затем хирел на сморщенных соцветиях сирени, похожих на бабушкины пальцы, прихваченные подагрой (почему-то так)...

Карточка 1001 В.: Расскажите про Ваши стихотворения. Меня, например, давно занимает то, где про Wish You Were Here с утра в ушах. Герой идет по осенеему городу, слушает альбом Pink Floyd, думаю, у многих был такой опыт. О.: И это прекрасно. Но именно поэтому я не люблю говорить о стихах. С Wish You Were Here вообще сложно, но я попробую восстановить полет мысли. Когда мне было тринадцать-четырнадцать, я буквально болел Pink Floyd, очень много их слушал, но на пластинках. Дома был старенький родительский...

Красота. Случай Сократа. Ошибочно противопоставлять красоту уродству. Красота всегда противостоит норме, в то время, как уродство есть недораскрытая, недоразвитая красота. Часто мы замечаем, как малейшее изменение красивых черт, например, лица, создает уродство, но верно и обратное: малейший толчок способен раскрыть красоту в уродливом, однако, вовсе не так просто сыскать ее в нормальном. Если провести грубую и упрощенную аналогию, разумно сопоставить норму с морем, уродство с раковиной, красоту с жемчужиной...

Много упреков Звягинцеву в «нереальности» происходящего. И я понимаю, в чем тут дело, кажется. У Звягинцева форма очень сильно контрастирует с содержанием, создается этакий контрапункт, очень мощная штука. Формально там логика, racio, такое «антониони» действительно. Антониони же очень рационалистичный режиссер, его пустоты, это его «я включаю камеру там, где другие ее выключают», это, на самом деле, признак реалистической школы, где все, как в жизни: двое не встретились, ничего не случилось. И вот,...

Середина семидесятых годов двадцатого века явилась сложным, переломным периодом в новейшей истории. Затяжной мировой экономический кризис, начавшийся в этот период, привел к таким событиям в политической и культурной жизни как а) распад Восточного Блока и СССР, б) экономическое и культурное возвышение азиатских стран, прежде всего, Японии, в) появление панка, пост-панка, техно и рэпа в популярной музыке, г) эпидемия пластика и полиуретана в дизайне и моде, а также, фактически, д) смерть кинематографа в Западной Европе в том виде, в котором все его знали...

После Хайдеггера становится понятнее и Тарковский. «Когда я думаю о современном человеке, — пишет Тарковский — то я представляю его себе, как хориста в хоре, который открывает и закрывает рот в такт песне, но сам не издает ни звука. Поют все остальные! А он только изображает пение, так как убежден, что достаточно того, что другие поют. Таким образом, он уже сам не верит в значение своих поступков». Что есть это молчаливое пение, как не «неаутентичный Dasein»? Доменико из «Ностальгии» сжигает себя,...

Германии не повезло. Вообще, конечно, в XX веке не повезло многим в Европе, так, две крупные империи, Российская и Австро-Венгерская, вовсе перестали существовать, другие страны, вроде Франции и Великобритании, обошлись «малой кровью», а Германию, как известно, пропустили через мясорубку дважды. Между тем, именно эта троица наиболее пострадавших (Германия, Австро-Венгрия и Россия) сформировали, по сути, всю культурную повестку XX века, отголоски которого мы и сегодня в виде реликтового излучения наблюдаем в нашей Сети...

Вот сейчас, когда я пишу этот текст, у меня фоном играет альбом Talking Heads 1982 года, и это какой-то запредельный уровень интеллектуальной сложности. Невероятно устроенная запись (чувствуется школа Брайана Ино), владение инструментами на высочайшем уровне, интонационные и текстуальные отсылки Бирна, который в рамках одной песни умудряется дать Стива Райха, какой-нибудь госпел, афробит, Игги Попа и Боуи, играя акцентами. Это совершенная музыка. С горечью понимаю, что в России никто бы не сделал подобного...