Яша СДЗЕ

В том доме, напротив ресторана «Одесса», был жутко медленный лифт. Тут либо успел, либо — не думай о секундах свысока. И вот, идём, с друганом, по длинному коридору, вдали – открытым зёвом лифт светится, а в нём пытается уехать — в гордом одиночестве — бабуся, в берете и кожаном плаще. Ну, мы, конечно, прибавили ходу и поймали дверь в самый последний момент. Втиснулись в лифт, вслед за бабкой - а у неё усы-то топорщатся, как у кисы будённого! Когда-же вокруг усов проявилось, видим: забился в угол...

История самая правдивая. Или не самая, неважно. Значит гуляли свои дни рождения в «Распутине», две лучшие подруги. Типа, позови меня с собой, две звезды, обе — именинницы, с мужьями, детьми, тёщами, апгрейдами на сифуд-банкет. Как полагается. А потом — то-ли ребёнок сказал «папа, очень хочу писять», то ли «папа оле лижет писю», неважно. И сразу: одна именинница рвёт шиньоны из другой именинницы, её муж бьёт русским стандартом об лучшего друга и все с воодушевлением мутузят тёщу. Прибегает охранник, все бегут а он им светит, эй вы там наверху, падали звёзды с легким свеченьем, лучшие хиты...

Сначала, по чуть-чуть, буквально: ну там, физиотерапия на полчаса, а в страховую компанию пишем — час. Потом, лично осмотрел сорок пациентов в офисе на первом Брайтоне и — в тот-же день — тоже лично — еще сорок-четыре — в другом офисе, на Брайтоне-тринадцатом. Некоторые говорят: что теперь, разорваться? А мне - элементарно. Главное, чтоб страховки платили. Потом зашел чувак из лаборатории с анализами — старый знакомый, еще с Житомира. Говорит: ты нам — анализов побольше, а мы тебе — премию ударника социалистического труда, в долларовом эквиваленте...

Манхеттен-Бич, это — район, куда попадают с Брайтона праведники, которые много лет послушно ели своё ведро говна и, наконец, наели на дом на одной из тихих улочек, прилегающих к океану. Правда, некоторые пропускают предварительную стадию — ходят слухи, как один узбекский бизнесмен зашел в самый роскошный дом на Манхеттен-бич с двумя чемоданами пиастров, а затем из дома вышел бывший хозяин, с теми-же чемоданами. Впрочем, что там у бизнесмена была за предварительно-накопительная стадия — мы не ведаем...

Татьяна открыла ресторан на бордвоке - Брайтонской набережной. Долго думала как назвать: «брат-два» - в честь любимого фильма, или «распутиным» — в честь распутина, но оказалось, что оба, на Брайтоне, уже давно в ротации. В итоге, вспомнила свое любимое женское имя и назвала ресторан «Татьяной» - что, согласитесь, чуть-чуть хуже чем «распутин», но намного лучше чем разные там ланжероны или апшероны или огни парижа, спаси господи. Когда Татьяна открывала на бордвоке свой второй ресторан, то уже долго не раздумывала...

И было: наступал вечер и все рестораны, кулинарии, видеосалоны, автомастерские, магазины шуб, спортивных костюмов и даже Магазин книги «Чёрное Море» — весь Брайтон, короче — закрывался на ночь и на следующее утро - не открывался. С раннего утра, по пустым улицам шли люди. На мужчинах — пиджаки бордо-а-ля-рюс, на женщинах ресторанные платья, на детях — самые неудобные костюмчики из «Ле-Монти». Некоторые сверялись с бумажками с адресом, остальные помнили еще с прошлого года. Уже подходя к синагоге, самые религиозные доставали из карманов мятые ермолки...

Как всем известно, Брайтон-Бич — это такое место в Нью-Йорке, где живет куча «русских». Давно живёт, еще со времен Брежнева и Бони-Эм. Историки сходятся, что до этих времен, население Брайтона все-же больше походило на Бони-Эмов, чем на Брежнева — и страшно расходятся в причинах по которым стало наоборот. Местные аксакалы, орлами сидящие на скамеечках вдоль набережной, гордо укажут, что процесс вытеснения в пригороды белого населения города Нью-Йорка был обращён вспять только в случае с Брайтоном...

Свирепо прозвенел будильник. Федя, шатаясь, открыл дверь душевой кабинки и двумя руками начал крутить ручки крана. Он стоял, вздрагивая в нацистском салюте пока не пошла горячая. Тёплые струйки ласково змеились по коже; Федя медленно просыпался. Он намылился и начал энергично растирать себя руками, смывая пену. Поэтому он сразу не почувствовал что ещё одна рука трёт ему спину. Федя сделал рывок вперед и ударился всем телом о кафельную стенку. Он боязливо оглянулся: за спиной, конечно-же, никого не было...

Представьте: 3 часа ночи, вы уснули у включенного телевизора. Из серого, шипящего шума в экране, в комнату вылазит изможденное, патлатое существо в ночнушке. Оно поднимает к вам безглазое лицо и кричит. Мимо этого дома, даже днем много народу не ходит. Он стоит прямо под пандусом шестиполосного хайвея. Вокруг авто-мастерские, стоянки, ядовитые миазмы поднимаются от черных вод Гаванус-канала. А ночью-то — и подавно никого нет. Редкие прохожие, услышав звуки, доносящиеся из той хибары, прибавляли...

Из фэйсбука: - Обсуждаем сюжет новой книги. Рабочее название: "Русская дискотека в синагоге на 9 мая." - Правильно! Великий иммигрантский роман сам себя не напишет. Сколько томных вечеров я провел, обсуждая затейливость своей родословной! Еврей, жил в Грузии, говорю по-русски, вырос в Нью-Йорке. Кто я? Где я? Рядом - такие же, на грамотном английском, смаковали умение завязывать пионэрский галстук и наизусть – «Тайну третьей планеты». Неужели никто не возьмётся описать все эти дивные ракурсы, мысли,...

Таня медленно брела по дощатому настилу набережной, пиная перед собой лохматый, зелёный теннисный мяч. Мяч гримасничал, скалился и грязно ругался при каждом пинке. Гримасы были настолько отвратительными что Таня продолжала пинать его, с наслаждением отвешивая наказание за наказанием - до тех пор, пока особенно сильный удар не послал мяч в тёмную зелень течения, что змеилось рядом с досками променада. Несколько шагов спустя, злобное бормотание из воды затихло. Таня подняла голову и на неё немедленно обрушилось свинцовое небо...

- Выселяют меня, Катя, - горько вздохнула соседка, - главное, откуда? Студия однокомнатная, тёмная, вся разваливается, проводка такая... в Грузии, в деревне у нас на проводах такое не висело! Штукатурки почти нет нигде - только местами с потолка свешивается... Кто кроме меня там жить захочет? - Так выезжайте тогда, - посоветовала Катя. - Я - что? Мешок с картошкой что-ли, чтобы меня вот так - и выставить на улицу? Жить, ведь где-то надо. У меня же тоже права есть! - Права?.. - задумалась Катя, - у меня адвокат есть, знакомый...