Алексей Воробьёв о Warhammer 40k

Владыка I легиона сидел в привычной позе, откинувшись на спинку пышного трона оттенков слоновой кости и обсидиана. Любимое кресло Льва, сделанное на Калибане, напоминало ему о родном мире, но также символизировало стабильность. Даже здесь, на боевой барже «Славные деяния», один лишь вид трона убеждал подчиненных Эль’Джонсона и самого примарха, что всё идёт в соответствии с его планами. Опершись на фигурные подлокотники, Лев слегка касался губ кончиками пальцев, сложенных «домиком». Его глаза, зелёные и беспощадные, словно калибанские леса, неотрывно смотрели на мерцающий гололит с изображением Пятисот Миров. Могучее владение Ультрамар. Царство Жиллимана. Оплот Востока. Внешняя Стена. Конфедерация планет, созданная Робаутом Жиллиманом и воинами XIII легиона, не испытывала недостатка в именах. Теперь добавилось еще одно. Империум Секундус. Второй шанс на выживание человечества или акт предательства, сравнимый с мятежом Хоруса? Эль’Джонсон до сих пор не был уверен, но он поклялся на своем клинке служить лордом-защитником этого края. Сангвиний стал новым императором, вождём, которого раньше видели в Луперкале. Брат, достойный обетов, — возможно, единственный из всех. Формальный лидер. Если бы не он, Лев покончил бы с Империумом Секундус ещё в зародыше и снял все вопросы о вероятной ереси. Жиллиман был творцом этого великого замысла, государственным мужем и администратором. Эль’Джонсон признавал достижения сына Макрагга — за исключением прежнего Империума, его детище не имело себе равных. В нем сочетались грандиозная концепция, внимание к мелочам и неутомимая энергичность. Но при всех достоинствах Робаута ему не хватало твердости для управления империей, созданной им. Он был слишком дипломатичным, слишком уступчивым. Случалось даже, слишком прагматичным. Однако из всех примархов только Жиллиман мог задумать Империум Секундус и так быстро создать его. Будь автором плана кто-то другой, идею сочли бы циничной, однако Робаут хранил верность своему идеалу, доктрине «теоретического и практического». Пятьсот Миров. Где-то там прячется добыча Льва — Конрад Кёрз, Ночной Призрак, еще один брат-полубог. Безумец в теле сверхчеловека. Активная угроза всему, чего они надеялись достичь, возводя Империум Секундус. Гэв Торп. "Ангелы Калибана". Иллюстрация - из видео "Эпоха тьмы" ютуб-канала JJ-Case.

Рождение Империума Секундус – Империум Секундус олицетворяет преемственность, – сказал Жиллиман. – После нападения на Калт я только так мог удержать вместе разрозненные части Пятиста Миров. Ультрамар – это все, что у нас есть на данный момент. Если Империум выстоит, тогда мы воссоединимся с ним после того, как стихнет Шторм, но если нет,тогда мы должны сохранить его здесь. Жиллиман сел в кресло, отмеченное знаменем его Легиона. Точно также поступил Лев, заняв место с гордым флагом Темных Ангелов. Сангвиний предпочел беседовать стоя. Он расхаживал по комнате, беспокойный и задумчивый. – Робаут в деталях обосновал свою позицию, – сказал Лев, – и хотя меня беспокоили некоторые аспекты, я находил все больше и больше достоинств в ней. – Например? – спросил ангельский владыка. Лев отодвинулся назад, положив руки на край стола. – Одни только события последней ночи, – тихо сказал он, – заставили меня больше, чем когда-либо, ценить жизнь и родство. Мы потеряли еще одного брата, а Макрагг – сердце Пятиста Миров – был почти уничтожен поступками и кознями одного-единственного безумного предателя. Я увидел яд нашего врага и печальную слабость тех средств и жизней,что у нас остались. Робаут и я расходимся во взглядах по многим вопросам. Мы не ладим. Но также мы держимся вместе и мы верны. Мы сражаемся за Империум, а Ультрамар – все то,что у нас осталось от него. – Но регент? – заявил Сангвиний. – Это попахивает узурпацией… – Это попахивает необходимостью, – ответил Жиллиман. – Если Терра и наш отец погибли, тогда та же судьба постигла и Малкадора. Мы должны сплотить наши разрозненные силы, пока не стало слишком поздно. Ни Лев, ни я не можем принять эту роль,но мы единодушны, когда речь идет о тебе. – Ты всегда был самым похожим на отца, – заметил Лев. Сангвиний взглянул на свет Шторма, проникающий в комнату сквозь высокие окна. – Позволь сказать, брат, – обратился Жиллиман, – ты не продемонстрировал большой радости от того, что выбрался из Шторма и встретился с нами. Тебя что-то беспокоит. Эта слеза под глазом новый знак твоей боли? – Мы все столкнулись с бедами, – ответил Сангвиний. – Братья сражаются и гибнут, а звезды умирают. Повсюду демоны. Боюсь, для нас снова наступила Древняя Ночь. Это приводит меня в ярость. – Тогда присоединяйся к нам, – предложил Жиллиман и поднялся. – Дай клятву момента, а я дам свою. Как только стихнет Шторм, как только мы увидим свет Терры или узнаем, что она по-прежнему существует, я запущу двигатели своих кораблей и со всеми своими силами сопровожу твой Легион на родной мир. Не будет ни промедления,ни споров. Мы не строим здесь вторую империю. Мы сохраняем первую,в силу обстоятельств основанную заново на этой планете. – Ты дашь такую клятву? – спросил Сангвиний. – Безусловно, – ответил Жиллиман. – А ты поддержишь? – обратился Ангел ко Льву. – Всей душой, – ответил тот. Сангвиний вздохнул. – За то время, что я провел на земле Макрагга, я обратил внимание на отсутствие летописцев при твоем дворе, так же как и в свите Льва. Ангел внимательно посмотрел на них. – Это простое совпадение? – Благоразумие, – ответил Жиллиман. – Если Терра не пала, тогда будущие поколения могут посчитать ересью и узурпацией то, что мы создаем здесь. Я не стану порочить память и наследие верных сынов, какими бы неумышленными не были эти подозрения. Поэтому я принял решение, что ни одна часть этого предприятия не станет достоянием истории, пока в этом не возникнет необходимость. Не будет ни хроник, ни летописцев, приглашенных для наблюдения и увековечивания этого процесса. Если Ультрамар – все,что осталось у нас от Империума, тогда в свое время и должным образом будет написана его история, которая станет единым имперским документом. Но если Терра все же выстоит, на что я очень сильно надеюсь, тогда в будущем эта империя станет забытой, невозможным и несовершенным деянием. Сангвиний глубоко вздохнул. – Значит, это выпало на нашу долю? Решение принимать нам? – спросил он. – Здесь только мы, – сказал Лев, поднявшись. – Скажи нам, Сангвиний, – обратился Жиллиман, – какое место ты займешь за этим столом? Дэн Абнетт. «Забытая империя».

Разговор о доверии. Робаут прошёл через двери в зал, где сидел брат. Повелитель Первого легиона расположился в одном из больших кресел. В камине горел огонь, и Лев внимательно наблюдал за тем, как пламя пожирает древесину. О чём он думал? О лесах, любимых им мрачных лесах, которые истребляли также как и эти дрова? Жиллиман напомнил себе, что он, по крайней мере, знает о судьбе и состоянии своего родного мира. Какие страхи поселились в сердце Льва, когда он думал о своей заросшей лесом крепости, скорее всего, недосягаемой из-за гнева Гибельного Шторма? – Не праздничный вечер и доброе товарищество я ожидал, – заметил Жиллиман. – И не я, – согласился Лев, посмотрев на него. – Сколько их было нужно тебе, брат? – спросил Робаут. Он подошёл к столику для закусок и перелил вино из кувшина в два кубка из матового прозрачного стекла. – Сколько чего? – Провокаций. Сколько линий я должен был перейти? Сколько слабостей ты должен был найти во мне и моём легионе? – Чтобы напасть? – Да. Пожалуй, это действительно стоило предусмотреть, брат, и ты прибыл на мой мир в полной готовности атаковать меня, если я окажусь не на высоте. Твои люди заняли позиции и ждали, твои десантные капсулы приготовили к запуску, траектории просчитали. Ты признался мне в лицо,что без сомнений применишь санкции против меня, если сочтёшь это необходимым. Так что должно было случиться? Лев принял протянутый кубок. – Твои амбиции, Робаут. В них всегда крылась твоя самая большая сила и твой самый большой недостаток. Нет двух братьев амбициозней тебя и Гора. Он видел, как ты строишь империю. Если бы прилетев, я обнаружил, что ты крадёшь ещё одну, то я бы атаковал. Он встал и начал потягивать вино. – Честность – твоя вторая сильная сторона, брат, – продолжил Лев. – И, опять же, общая у вас с Гором. – Это имя можно произносить только определённое количество раз,прежде чем я обнажу меч, – произнёс Жиллиман. Лев рассмеялся. – Бесспорно. Но и моё мнение имеет право на жизнь. Прежде… прежде чем он пал – Гор был честным существом. Благородным и честным. Я всегда думал, что вы двое очень похожи. Можно восхищаться им или презирать, но никто и никогда не сомневался в его стремлениях. Он был честен. Он не скрывал,что хочет быть лучшим из всех, первым среди равных, первым сыном по заслугам, а не только первым кого нашли. Он хотел быть магистром войны. Он хотел быть наследником. Его честность была явной. – Но она прошла. – Это так. Когда он пал, отчего бы он ни пал, его честность исчезла. Он стал повелителем лжи, великим предателем, существом способным к наихудшему обману и вероломству, какие мы только можем представить или даже вообразить. Но твоя честность осталась. Лев посмотрел на Жиллимана. – Когда я прибыл к тебе – ты открыл мне сердце. Ты рассказал мне о своих страхах и ранах, о принципах и природе своей борьбы, и о своей концепции Империум Секундус. Твоя честность остановила мою руку. Он сделал ещё один глоток. Изготовленный из белого сервиевого стекла кубок светился, как потир. Он резко контрастировал с тёмной латной перчаткой, которая держала его, и бронёй, покрашенной в оттенок чёрного цвета, известный на одном из древних языков, как calibaun. От кубка исходило больше тепла, чем сияния от бледной кожи Льва. Вино выглядело как кровь. – Твоя честность, Робаут, также напомнила мне, что я и сам – не открытая книга. Мне всегда было трудно доверять и доверяться. – Но тобой восхищаются и тебя любят… – Это здесь ни при чём. У меня есть тайны. Человек может хранить тайны по веским причинам. – Тогда, раз нам нужно оставить это позади и двигаться дальше как союзникам, мне нужно ещё сильнее открыть сердце. Есть кое-что… Стук кулаком в двери зала прервал его. Жиллиман остановился, раздражённый, что не успел сбросить камень с души. Тем не менее, он прекрасно понимал, что никто не стал бы беспокоить его без важной причины. – Войдите, – разрешил он. Это оказался Ниакс Несс, третий магистр. – Прошу простить меня за вторжение, повелитель, но вы обязательно должны увидеть это. Также с вашим братом хочет срочно переговорить один из избранных лейтенантов. Дэн Абнетт. «Забытая империя».