Алексей Воробьёв о Warhammer 40k

Владыка I легиона сидел в привычной позе, откинувшись на спинку пышного трона оттенков слоновой кости и обсидиана. Любимое кресло Льва, сделанное на Калибане, напоминало ему о родном мире, но также символизировало стабильность. Даже здесь, на боевой барже «Славные деяния», один лишь вид трона убеждал подчиненных Эль’Джонсона и самого примарха, что всё идёт в соответствии с его планами. Опершись на фигурные подлокотники, Лев слегка касался губ кончиками пальцев, сложенных «домиком». Его глаза, зелёные и беспощадные, словно калибанские леса, неотрывно смотрели на мерцающий гололит с изображением Пятисот Миров. Могучее владение Ультрамар. Царство Жиллимана. Оплот Востока. Внешняя Стена. Конфедерация планет, созданная Робаутом Жиллиманом и воинами XIII легиона, не испытывала недостатка в именах. Теперь добавилось еще одно. Империум Секундус. Второй шанс на выживание человечества или акт предательства, сравнимый с мятежом Хоруса? Эль’Джонсон до сих пор не был уверен, но он поклялся на своем клинке служить лордом-защитником этого края. Сангвиний стал новым императором, вождём, которого раньше видели в Луперкале. Брат, достойный обетов, — возможно, единственный из всех. Формальный лидер. Если бы не он, Лев покончил бы с Империумом Секундус ещё в зародыше и снял все вопросы о вероятной ереси. Жиллиман был творцом этого великого замысла, государственным мужем и администратором. Эль’Джонсон признавал достижения сына Макрагга — за исключением прежнего Империума, его детище не имело себе равных. В нем сочетались грандиозная концепция, внимание к мелочам и неутомимая энергичность. Но при всех достоинствах Робаута ему не хватало твердости для управления империей, созданной им. Он был слишком дипломатичным, слишком уступчивым. Случалось даже, слишком прагматичным. Однако из всех примархов только Жиллиман мог задумать Империум Секундус и так быстро создать его. Будь автором плана кто-то другой, идею сочли бы циничной, однако Робаут хранил верность своему идеалу, доктрине «теоретического и практического». Пятьсот Миров. Где-то там прячется добыча Льва — Конрад Кёрз, Ночной Призрак, еще один брат-полубог. Безумец в теле сверхчеловека. Активная угроза всему, чего они надеялись достичь, возводя Империум Секундус. Гэв Торп. "Ангелы Калибана". Иллюстрация - из видео "Эпоха тьмы" ютуб-канала JJ-Case.

Рождение Империума Секундус – Империум Секундус олицетворяет преемственность, – сказал Жиллиман. – После нападения на Калт я только так мог удержать вместе разрозненные части Пятиста Миров. Ультрамар – это все, что у нас есть на данный момент. Если Империум выстоит, тогда мы воссоединимся с ним после того, как стихнет Шторм, но если нет,тогда мы должны сохранить его здесь. Жиллиман сел в кресло, отмеченное знаменем его Легиона. Точно также поступил Лев, заняв место с гордым флагом Темных Ангелов. Сангвиний предпочел беседовать стоя. Он расхаживал по комнате, беспокойный и задумчивый. – Робаут в деталях обосновал свою позицию, – сказал Лев, – и хотя меня беспокоили некоторые аспекты, я находил все больше и больше достоинств в ней. – Например? – спросил ангельский владыка. Лев отодвинулся назад, положив руки на край стола. – Одни только события последней ночи, – тихо сказал он, – заставили меня больше, чем когда-либо, ценить жизнь и родство. Мы потеряли еще одного брата, а Макрагг – сердце Пятиста Миров – был почти уничтожен поступками и кознями одного-единственного безумного предателя. Я увидел яд нашего врага и печальную слабость тех средств и жизней,что у нас остались. Робаут и я расходимся во взглядах по многим вопросам. Мы не ладим. Но также мы держимся вместе и мы верны. Мы сражаемся за Империум, а Ультрамар – все то,что у нас осталось от него. – Но регент? – заявил Сангвиний. – Это попахивает узурпацией… – Это попахивает необходимостью, – ответил Жиллиман. – Если Терра и наш отец погибли, тогда та же судьба постигла и Малкадора. Мы должны сплотить наши разрозненные силы, пока не стало слишком поздно. Ни Лев, ни я не можем принять эту роль,но мы единодушны, когда речь идет о тебе. – Ты всегда был самым похожим на отца, – заметил Лев. Сангвиний взглянул на свет Шторма, проникающий в комнату сквозь высокие окна. – Позволь сказать, брат, – обратился Жиллиман, – ты не продемонстрировал большой радости от того, что выбрался из Шторма и встретился с нами. Тебя что-то беспокоит. Эта слеза под глазом новый знак твоей боли? – Мы все столкнулись с бедами, – ответил Сангвиний. – Братья сражаются и гибнут, а звезды умирают. Повсюду демоны. Боюсь, для нас снова наступила Древняя Ночь. Это приводит меня в ярость. – Тогда присоединяйся к нам, – предложил Жиллиман и поднялся. – Дай клятву момента, а я дам свою. Как только стихнет Шторм, как только мы увидим свет Терры или узнаем, что она по-прежнему существует, я запущу двигатели своих кораблей и со всеми своими силами сопровожу твой Легион на родной мир. Не будет ни промедления,ни споров. Мы не строим здесь вторую империю. Мы сохраняем первую,в силу обстоятельств основанную заново на этой планете. – Ты дашь такую клятву? – спросил Сангвиний. – Безусловно, – ответил Жиллиман. – А ты поддержишь? – обратился Ангел ко Льву. – Всей душой, – ответил тот. Сангвиний вздохнул. – За то время, что я провел на земле Макрагга, я обратил внимание на отсутствие летописцев при твоем дворе, так же как и в свите Льва. Ангел внимательно посмотрел на них. – Это простое совпадение? – Благоразумие, – ответил Жиллиман. – Если Терра не пала, тогда будущие поколения могут посчитать ересью и узурпацией то, что мы создаем здесь. Я не стану порочить память и наследие верных сынов, какими бы неумышленными не были эти подозрения. Поэтому я принял решение, что ни одна часть этого предприятия не станет достоянием истории, пока в этом не возникнет необходимость. Не будет ни хроник, ни летописцев, приглашенных для наблюдения и увековечивания этого процесса. Если Ультрамар – все,что осталось у нас от Империума, тогда в свое время и должным образом будет написана его история, которая станет единым имперским документом. Но если Терра все же выстоит, на что я очень сильно надеюсь, тогда в будущем эта империя станет забытой, невозможным и несовершенным деянием. Сангвиний глубоко вздохнул. – Значит, это выпало на нашу долю? Решение принимать нам? – спросил он. – Здесь только мы, – сказал Лев, поднявшись. – Скажи нам, Сангвиний, – обратился Жиллиман, – какое место ты займешь за этим столом? Дэн Абнетт. «Забытая империя».

Разговор о доверии. Робаут прошёл через двери в зал, где сидел брат. Повелитель Первого легиона расположился в одном из больших кресел. В камине горел огонь, и Лев внимательно наблюдал за тем, как пламя пожирает древесину. О чём он думал? О лесах, любимых им мрачных лесах, которые истребляли также как и эти дрова? Жиллиман напомнил себе, что он, по крайней мере, знает о судьбе и состоянии своего родного мира. Какие страхи поселились в сердце Льва, когда он думал о своей заросшей лесом крепости, скорее всего, недосягаемой из-за гнева Гибельного Шторма? – Не праздничный вечер и доброе товарищество я ожидал, – заметил Жиллиман. – И не я, – согласился Лев, посмотрев на него. – Сколько их было нужно тебе, брат? – спросил Робаут. Он подошёл к столику для закусок и перелил вино из кувшина в два кубка из матового прозрачного стекла. – Сколько чего? – Провокаций. Сколько линий я должен был перейти? Сколько слабостей ты должен был найти во мне и моём легионе? – Чтобы напасть? – Да. Пожалуй, это действительно стоило предусмотреть, брат, и ты прибыл на мой мир в полной готовности атаковать меня, если я окажусь не на высоте. Твои люди заняли позиции и ждали, твои десантные капсулы приготовили к запуску, траектории просчитали. Ты признался мне в лицо,что без сомнений применишь санкции против меня, если сочтёшь это необходимым. Так что должно было случиться? Лев принял протянутый кубок. – Твои амбиции, Робаут. В них всегда крылась твоя самая большая сила и твой самый большой недостаток. Нет двух братьев амбициозней тебя и Гора. Он видел, как ты строишь империю. Если бы прилетев, я обнаружил, что ты крадёшь ещё одну, то я бы атаковал. Он встал и начал потягивать вино. – Честность – твоя вторая сильная сторона, брат, – продолжил Лев. – И, опять же, общая у вас с Гором. – Это имя можно произносить только определённое количество раз,прежде чем я обнажу меч, – произнёс Жиллиман. Лев рассмеялся. – Бесспорно. Но и моё мнение имеет право на жизнь. Прежде… прежде чем он пал – Гор был честным существом. Благородным и честным. Я всегда думал, что вы двое очень похожи. Можно восхищаться им или презирать, но никто и никогда не сомневался в его стремлениях. Он был честен. Он не скрывал,что хочет быть лучшим из всех, первым среди равных, первым сыном по заслугам, а не только первым кого нашли. Он хотел быть магистром войны. Он хотел быть наследником. Его честность была явной. – Но она прошла. – Это так. Когда он пал, отчего бы он ни пал, его честность исчезла. Он стал повелителем лжи, великим предателем, существом способным к наихудшему обману и вероломству, какие мы только можем представить или даже вообразить. Но твоя честность осталась. Лев посмотрел на Жиллимана. – Когда я прибыл к тебе – ты открыл мне сердце. Ты рассказал мне о своих страхах и ранах, о принципах и природе своей борьбы, и о своей концепции Империум Секундус. Твоя честность остановила мою руку. Он сделал ещё один глоток. Изготовленный из белого сервиевого стекла кубок светился, как потир. Он резко контрастировал с тёмной латной перчаткой, которая держала его, и бронёй, покрашенной в оттенок чёрного цвета, известный на одном из древних языков, как calibaun. От кубка исходило больше тепла, чем сияния от бледной кожи Льва. Вино выглядело как кровь. – Твоя честность, Робаут, также напомнила мне, что я и сам – не открытая книга. Мне всегда было трудно доверять и доверяться. – Но тобой восхищаются и тебя любят… – Это здесь ни при чём. У меня есть тайны. Человек может хранить тайны по веским причинам. – Тогда, раз нам нужно оставить это позади и двигаться дальше как союзникам, мне нужно ещё сильнее открыть сердце. Есть кое-что… Стук кулаком в двери зала прервал его. Жиллиман остановился, раздражённый, что не успел сбросить камень с души. Тем не менее, он прекрасно понимал, что никто не стал бы беспокоить его без важной причины. – Войдите, – разрешил он. Это оказался Ниакс Несс, третий магистр. – Прошу простить меня за вторжение, повелитель, но вы обязательно должны увидеть это. Также с вашим братом хочет срочно переговорить один из избранных лейтенантов. Дэн Абнетт. «Забытая империя».

Жиллиман и Лев об Империуме Секундусе. Жиллиман задумался. Затем он повернулся и посмотрел в глаза Льву. – Ты ясно дал понять, что я – одна из твоих неопределенностей, – сказал примарх Тринадцатого. – Брат… – Ты не доверяешь мне и моим мотивам. Ты прямо сказал мне об этом. Ты подозреваешь меня в предательстве, едва ли не более глубоком, чем измена Гора. Лев сел на кресло, отмеченное знаменем его Легиона,и положил руки на стол. – Империум Секундус, – произнес он, глядя на закованные в броню руки. – Ты не отрицаешь того, что строишь второй Империум на трупе первого. – Это не так, – ответил Жиллиман. – Нет? – Нет. Я пытаюсь сохранить огонь. Речь идет не о строительстве империи или борьбе за главный приз. У меня уже есть империя! Ультрамар! Пятьсот Миров! Брат, я делаю это только ради нашего выживания. Терра возможно пала, а наш отец уже может быть мертв. Как бы то ни было, Гибельный Шторм не позволяет нам узнать правду. Я не собираюсь воспользоваться моментом, чтобы получить выгоду и не использую этот кризис в качестве возможности узурпировать власть. Я не Луперкаль. Лев поднял глаза и встретил пристальный взгляд Жиллимана. – Я просто сохраняю огонь, – сказал Жиллиман. – Если нам нужен другой столичный мир, другой номинальный глава, тогда пусть он будет, если это сохранит мечту отца об Империуме. Если Терра сгорела, тогда Макрагг выживет. Империум выстоит. Ты знаешь, в чем заключается разница между мной и Гором Луперкалем, брат? – Скажи мне. – Я не хочу быть Императором, – сказал Жиллиман. Лев не ответил. – Помоги мне сделать это, брат. Помоги сохранить то, что осталось, сберечь предназначение человечества. Не ссорься со мной и не перевирай мои мотивы. – Я хочу доверять тебе, Робаут, – ответил Лев, – но я всегда опасался твоих амбиций. Жиллиман вздохнул и покачал головой. – Я не могу быть более откровенным с тобой. Какая ирония. Со всем уважением, мой дорогой брат, ты прибыл, одолеваемый сомнениями на мой счет, однако именно ты всегда был одним из самых скрытных из нас. Ты человек-загадка, Лев, или,по крайней мере, замкнутый молчун. Никто не знает твоих целей и не понимает твоих замыслов,даже наш отец. И несмотря на это, ты сомневаешься во мне? По благородному лицу Льва пробежала легкая тень раздражения. – Резкие слова, – заметил он. – Но верные, – ответил Жиллиман, – и, наверное, мне следовало сказать их раньше, намного раньше. Я не сомневаюсь в твоей верности и мастерстве,но ты и твои Темные Ангелы – скрытные создания, мой брат, а Калибан – мир тайн. Мне неприятно, что ты прибыл ко мне с недоверием, в то время как никто не знает, что у тебя на душе. – Ты никогда прежде не говорил об этом, – заметил Лев. – Никогда не выпадал подходящий момент, – ответил Жиллиман. – Вселенная ни разу не давала нам возможность сказать об этом. Я буду откровенен. Раньше мне не хватало смелости. Я всегда слишком благоговел перед благородным повелителем Первого. – Повелитель Пятисот Миров благоговеет предо мной? – засмеялся Лев. – Ты знаешь об этом. Это касается всех. Когда Гора провозгласили магистром войны,его не сильно волновало, что он превзошел меня, Рогала или Ферруса. Он искренне наслаждался тем, что его предпочли тебе. Жиллиман почувствовал необычное облегчение от такой откровенности. Он видел, что Льву было не по себе от такой прямоты. Хотя примарх Тринадцатого не исключал варианта, что это ему только казалось. – Значит, этот Империум Секундус, – произнес Лев, – этот великий проект выживания – это твой Империум… Что ты собираешься делать дальше? Объявишь себя регентом? – Нет, – ответил Жиллиман. – Я не стану создавать империю, а потом короновать себя. Такое высокомерие подтвердит каждое сомнение и подозрение, таящиеся в умах подобных тебе людей. Мне нужен номинальный глава, чтобы сплотить народ,пока я борюсь над обновлением и защитой системы Империума. – Но… – начал Лев. Он многозначительно посмотрел на большое кресло в центре, украшенное штандартом Терры. – Тогда кто? Несомненно, это должен быть наш родич. – Согласен. Это должен быть примарх. – Мой дорогой Робаут, – ответил Лев. – Здесь только двое из нас. Что именно ты предлагаешь?

Разговор Робаута Жиллимана и Льва Эль'Джонсона на Маккраге о других примархах. – Крепость надежна, – продолжил Жиллиман немного сухо. – Она служит мне и моему Легиону. Соответствует своему предназначению. – Она целиком и полностью практична, – ответил Лев. – Настоящее чудо. Не сомневаюсь, что твердыня простоит тысячу лет или дольше. Но ты всегда был прагматиком, Робаут. Ты, а также Рогал. Люди разума, которые руководствуются умом и проверенной информацией, но не эмоциями. Вот почему вы двое командуете лучшими и наиболее эффективными Легионами в человеческом космосе. Лев постучал указательным пальцем по брови. – Ты пользуешь холодным рассудком, не позволяя эмоциям влиять на свои суждения. Не как Вулкан и дорогой Феррус, или Джагатай. – Или Русс, – добавил Жиллиман. – О, небеса, нет! – засмеялся Лев. – Помоги мне Терра, Русс. – Поэтому это, – сказал Лев, указав на длинный стол. – Это удивляет меня. Работа эмоции, а не логики. … В центре помещения стоял длинный каменный стол в окружении двадцати одного кресла. Каждое соответствовало размерам примарха и было вырезано из того же горного гранита, что и стол. На спинках кресел висели знамена. Большое кресло во главе длинного стола было отмечено флагом Терры. На двух креслах знамена были сотканы из белой, неокрашенной ткани и не имели узоров. Оставшиеся восемнадцать принадлежали штандартам Легионес Астартес. – Это твоя работа? – спросил Лев. – Тебе смешно? – ответил вопросом на вопрос Жиллиман. Лев покачал головой. – Она тронула меня. Ты все еще веришь, что однажды мы все до единого сможем сесть за стол с нашим отцом, как равные и поговорить о делах империи. – Мы все, – кивнул Жиллиман. – Ты создал эту комнату в предвкушении такого дня? – Да, многие годы назад. Из-за этого меня можно счесть сентиментальным? – спросил Жиллиман. – Нет, брат, – сказал Лев. – Это показывает, что у тебя есть душа. Он положил руки на спинку одного из кресел с неокрашенным знаменем и оперся на нее. – Двое никогда не придут, – сказал он. – И все же их отсутствие должно быть отмечено, – ответил Жиллиман. – Для них необходимо оставить место. Это просто уважение. Лев выпрямился и медленно указал по очереди на знамена Гора, Магнуса, Пертурабо, Мортариона, Кёрза, Ангрона, Альфария, Лоргара и Фулгрима. – Другие никогда не займут эти места, разве что в качестве завоевателей, – сказал он. – Знаю, – ответил Жиллиман. – Но их места должны быть сохранены. Я верю в Империум… В постоянство Империума. – В то, что он выстоит? – В то, что он должен выстоять. Что мы должны добиться этого. – Несомненно, – ответил Лев, – но это вселенная неопределенности. Мы знаем имена многих наших врагов, но не всех. – Не всех? – Уверен, что откроется новое предательство. Лев посмотрел на ниспадающее знамя Пятого Легиона. – Белые Шрамы? – спросил Жиллиман. – Ты и их подозреваешь? – Хан непостоянный человек. Кто из нас может сказать, что знает его или доверяет ему? У него мятежная натура, и он сторонится нас. Только один брат был близок к нему, и это Луперкаль. У Хана всегда было много общего с Гором. – И на этом основании… – Еще скажи, что в своих теоретических симуляциях ты не учел этого? Жиллиман промолчал. – И не делай вид, что ты не проводишь многочисленные симуляции по каждому из нас, Робаут, – усмехнулся Лев. – Не стану, – ответил Жиллиман. – Ты абсолютно прав. Прогнозы относительно Хана были тревожными. Но никто из нас не слышал ни единого намека на то, что он тоже предал. – Не слышали, – согласился Лев. – Но до прибытия сюда из варп-шторма, я также не получал подтверждений предательства Магнуса. Об этом сообщил мне ты, получив их совсем недавно. Мы знали, что они пренебрегли Эдиктом, а гончие Русса были спущены, чтобы покарать Магнуса, но никто из нас не знал о страшных последствиях – судьбе Просперо и окончательной опале Пятнадцатого Легиона. Это вселенная неопределенностей. Что еще мы не знаем? Жиллиман задумался. Затем он повернулся и посмотрел в глаза Льву. – Ты ясно дал понять, что я – одна из твоих неопределенностей, – сказал примарх Тринадцатого. Дэн Абнетт. «Забытая империя». Иллюстрация - JJ-Case. Продолжение следует…

Первая встреча Робаута Жиллимана и Льва Эль’Джонсона с начала Ереси Хоруса. Робаут спускался навстречу Льву. Лев шёл навстречу ему. Ожидание оказалось долгим. Расстояние между посадочной площадкой и воротами превышало километр. Примархи медленно двигались навстречу друг другу. И когда они, наконец, встретились лицом к лицу, на несколько секунд воцарилась тишина. Смолкли все грандиозные фанфары, и даже шум толпы ослабел. Лев смотрел на Жиллимана. Мстящий Сын смотрел на Льва. … – Брат, – произнёс Лев. – Брат, – ответил Жиллиман. – Рад встрече. – Ты как нельзя вовремя. – Ты оказываешь мне большую честь столь внушительной демонстрацией силы, – сказал Лев, медленно обведя рукой площадь. – А ты оказываешь мне честь великолепной демонстрацией строевой подготовки. Примарх Первого легиона улыбнулся и благодарно кивнул. Затем передал военный шлем Ольгину. – Неужели прошло столько времени, Робаут? – спросил Лев и неожиданно обнял брата. Лязгнули доспехи. – Нет-нет, – ответил Жиллиман, сглотнув подступивший к горлу комок. Порывистые объятья брата выбили шлем у него из руки, и он покатился по мраморным плитам. – Рад видеть тебя, – произнёс он, вернув контроль над голосом. Лев разомкнул объятья и кивнул. Наклонился, поднял выпавший шлем и выпрямился, протянув его брату. – И я рад видеть тебя, брат. И рад видеть твой необычный свет. Ты должен рассказать мне о нём. … [Из-за ограничений на количество знаков вырезан эпизод с Космическими волками. Советую почитать саму книгу]... Два Легиона, подобно черно-синей реке, медленно маршировали бок о бок по авеню Героев к Каструму и Крепости. Правую часть колонны составляли Ультрадесантники, левую – Темные Ангелы. Позади основного строя двигались остатки других Легионов, за ними – подразделения Армии и титаны. По обе стороны огромной дороги размахивала руками и приветственно кричала толпа. – Наверное, в последний раз столько знамен было на Улланоре, – заметил Лев. – Пожалуй, ты прав, – согласился Жиллиман. Они возглавляли процессию под сенью штандартов Легионов. Льва сопровождали Ольгин и Редлосс, Мстящего Сына – Город и его лейтенант Маглиос. – Замечательное чувство, – произнес Лев, – и заслуженное. Твои воины после испытаний Нуцерии и многих сражений с «теневым крестовым походом» Лоргара, мои – после Трамаса и ярости варпа. – Надеюсь, ты подробно расскажешь мне о Трамасском походе, – попросил Жиллиман. – Непременно. – Ты сражался с Конрадом? Против Восьмого Легиона? – Проклятые предатели. На борту флагмана есть пленные, включая Первого капитана Севатара. Жиллиман искоса взглянул на бесстрастного брата. – Ты допросил его? Вырвал из него причину предательства? – А ты? – задал встречный вопрос Лев. – Когда сражался против Ангрона и Лоргара узнал их мотивы? – Дело в варпе, – ответил Жиллиман. – Это зараза, отравляющая душу. На Нуцерии я видел, как тот, кого Ангрон считал товарищем, сотворил с ним ужасное… Это не наши братья, включая Луперкаля, обратились против нас. Их обратили. – Я тоже так думаю, – согласился Лев. – С этой мыслью тяжело смириться. Я не могу представить причину, которая подвигла восстать против нашего отца и Терры, но, по крайней мере, могу понять существование весомых аргументов для разногласий. Это предательство… оно распространяется подобно чуме. Оно заразно. – Верно. Думаю, именно по этой причине ты прибыл ко мне. Лев бросил взгляд на Жиллимана. – Серьезное обвинение, Робаут. – Твои корабли не сбились с пути, брат. Они направлялись на Макрагг, когда ударил шторм. Я прочел бортовые журналы. Ты боялся, что я принял сторону Гора и стал угрозой для отца? Прибыл покарать меня, как волчья стая Русса? Лев засмеялся. – Мой дорогой Робаут, я ни секунду не думал, что ты предатель. Я полагал, что ты поступил гораздо хуже, – он посмотрел на Жиллимана. – Думаю, мы оба знаем, что так и есть. Примарх Первого Легиона перевел взгляд на Каструм, на возвышающуюся громаду Крепости Геры. – Потрясающе, – сказал он. – Я впечатлен. Жду подробной экскурсии. Дэн Абнетт. «Забытая империя». Иллюстрация прибытия Льва - из видео "Повелитель человечества" ютуб-канала JJ-Case. Продолжение следует…

— Ты думаешь, я сплетаю все эти планы для развлечения, чтобы повеселиться и скоротать время в изгнании? — Может, и не для развлечения, но мне неясно, зачем ты продолжаешь накручивать один замысел на другой. Ты велел нам принять титулы и одеяния Ордена, заявил, что борешься за Калибан, но при этом поддерживаешь надежды на возращение Льва. Ты ищешь способы отомстить примарху, но втайне говоришь о свержении Лютера. Возможно, первый магистр, ты чем-то одержим. Только теперь Астелян взглянул на спутника. — Конечно, я одержим, брат. Верностью и долгом. — Верностью кому? Иногда я не понимаю, за что или кого ты борешься. — За Императора, Галедан. — Мы идем по опасному пути. У тебя есть настоящий план, Астелян? — План? Зачем быть таким прозаичным? Планы недолговечны. Мы просто будем использовать появляющиеся возможности. Кто бы ни оказался на тех кораблях, что бы ни произошло следом, мы повернем всё в нашу пользу. — Это успокаивает, — ответил Галедан тоном, дающим понять, что он ни капли не успокоился. Мерир Астелян (магистр 1-го капитула Тёмных Ангелов, ренегат из числа Падших) в разговоре с его помощником Галеданом на Калибане. Гэв Торп. "Ангелы Калибана".