Филипп Филиппович Преображенский

Всё началось с невинного желания развеяться. Сергею, мужчине в солидные 52 года, надоел бесконечный поток работы и быта, и когда шапочная знакомая в баре "Устрица для натуралов", женщина с загадочной улыбкой и большой попой, намекнула на вечер наедине, он с радостью согласился. Вечер обещал многое. Она пришла с бутылкой портвейна 777 и шоколадкой Аленка. Все, как он любил в юности. Они пили, смеялись, он рассказывал бородатые анекдоты про Петьку и Василия Ивановича. И тут, в порыве странной ностальгии, она предложила: «А давай, как в старые добрые, станцуем ламбаду?» Под суровый индастриал Rammstein...

А вот, знаете ли, история одна приключилась с моим знакомым, гражданином Сидоровым. Жил он в коммуналке, в комнате семиметровой, и житья ему, понятное дело, не было. То сосед сверху туберкулезный кашляет, то снизу юное дарование пианино учит. А у Сидорова, надо сказать, мечта была — квартиру отдельную получить. И встретил он как-то даму одну, вдову, Марию Ивановну. Женщина романтичная, но с отдельной квартирой например. И таких он ей, понимаете, настроил романов, таких перспектив нарисовал, что она, дура, и уши развесила. Приходит он к ней, садится на стул этак томно и говорит: — Мария, душа моя! Любовь наша столь велика, что в рамках одной комнаты в коммуналке она не помещается...

начало тут Выставленный за дверь собственной квартиры, Виктор Петрович провел несколько ночей в подъезде, пока разъяренная соседка не пригрозила вызвать полицию, приняв его за бомжа с «ректальной дисфункцией». В панике он начал обзванивать всех. Дети от первого брака, двое сыновей, живущих своей жизнью, ответили с одинаковым раздражением. После серии унизительных просьб старший, Дмитрий, сжалился. «Ладно, отец. Есть у меня старая дача под Тверью, в деревне Заблудино. Дом, в общем-то, стоит. Крыша течет, но стены еще держатся. Можешь пожить там, пока не решишь, что делать». «Дача?» – прошептал Виктор Петрович, представляя себе нечто вроде коттеджа с верандой...

Если бы жизнь была видеоуроком по выживанию, то Виктор Петрович, молодой мужчина 54 лет от роду, застрял бы на этапе «как не упасть, надевая штаны». Ходил он с трудом, и то, как деликатно выражались соседки, «под себя», перемещаясь по своей двушке, доставшейся от матери, мелкими, шаркающими шажками. Руки его, похожие на высохшие грабли, отказывались стирать посуду и мыть белье по неизвестной науке причине – они могли лишь донести пачку «Доширака» до кухни и, если Виктор Петрович в этот день побеждал хаос в голове и вспоминал, с какой стороны у чайника кнопка, залить его кипятком. Он также страдал...

А вот, знаете ли, случай в нашем доме приключился, прямо анекдот, ей-богу. Жил тут у нас гражданин Петров, мужчина лет шестидесяти пяти, личность, в общем-то, небесполезная. И взбрело же ему, понимаете, в голову осчастливить всё человечество разом. Подозвал он своих взрослых, уже лысеющих детей и говорит таким, знаете, торжественным голосом: — Дети! Чувствую я, что настала пора мне, так сказать, отрешиться от суеты. А потому получайте, так и быть, моё имущество. Только, чур, без возражений! И понеслось. Сыну, следователю прокуратуры, отвалил свою личную почку. Говорит, мол, у тебя, я слышал, с мочеиспусканием нелады, так владей моей, я как-нибудь перетопчусь...