Филипп Филиппович Преображенский

Всё началось с невинного желания развеяться. Сергею, мужчине в солидные 52 года, надоел бесконечный поток работы и быта, и когда шапочная знакомая в баре "Устрица для натуралов", женщина с загадочной улыбкой и большой попой, намекнула на вечер наедине, он с радостью согласился. Вечер обещал многое. Она пришла с бутылкой портвейна 777 и шоколадкой Аленка. Все, как он любил в юности. Они пили, смеялись, он рассказывал бородатые анекдоты про Петьку и Василия Ивановича. И тут, в порыве странной ностальгии, она предложила: «А давай, как в старые добрые, станцуем ламбаду?» Под суровый индастриал Rammstein...

А вот, знаете ли, история одна приключилась с моим знакомым, гражданином Сидоровым. Жил он в коммуналке, в комнате семиметровой, и житья ему, понятное дело, не было. То сосед сверху туберкулезный кашляет, то снизу юное дарование пианино учит. А у Сидорова, надо сказать, мечта была — квартиру отдельную получить. И встретил он как-то даму одну, вдову, Марию Ивановну. Женщина романтичная, но с отдельной квартирой например. И таких он ей, понимаете, настроил романов, таких перспектив нарисовал, что она, дура, и уши развесила. Приходит он к ней, садится на стул этак томно и говорит: — Мария, душа моя! Любовь наша столь велика, что в рамках одной комнаты в коммуналке она не помещается...

начало тут Выставленный за дверь собственной квартиры, Виктор Петрович провел несколько ночей в подъезде, пока разъяренная соседка не пригрозила вызвать полицию, приняв его за бомжа с «ректальной дисфункцией». В панике он начал обзванивать всех. Дети от первого брака, двое сыновей, живущих своей жизнью, ответили с одинаковым раздражением. После серии унизительных просьб старший, Дмитрий, сжалился. «Ладно, отец. Есть у меня старая дача под Тверью, в деревне Заблудино. Дом, в общем-то, стоит. Крыша течет, но стены еще держатся. Можешь пожить там, пока не решишь, что делать». «Дача?» – прошептал Виктор Петрович, представляя себе нечто вроде коттеджа с верандой...

Если бы жизнь была видеоуроком по выживанию, то Виктор Петрович, молодой мужчина 54 лет от роду, застрял бы на этапе «как не упасть, надевая штаны». Ходил он с трудом, и то, как деликатно выражались соседки, «под себя», перемещаясь по своей двушке, доставшейся от матери, мелкими, шаркающими шажками. Руки его, похожие на высохшие грабли, отказывались стирать посуду и мыть белье по неизвестной науке причине – они могли лишь донести пачку «Доширака» до кухни и, если Виктор Петрович в этот день побеждал хаос в голове и вспоминал, с какой стороны у чайника кнопка, залить его кипятком. Он также страдал...

А вот, знаете ли, случай в нашем доме приключился, прямо анекдот, ей-богу. Жил тут у нас гражданин Петров, мужчина лет шестидесяти пяти, личность, в общем-то, небесполезная. И взбрело же ему, понимаете, в голову осчастливить всё человечество разом. Подозвал он своих взрослых, уже лысеющих детей и говорит таким, знаете, торжественным голосом: — Дети! Чувствую я, что настала пора мне, так сказать, отрешиться от суеты. А потому получайте, так и быть, моё имущество. Только, чур, без возражений! И понеслось. Сыну, следователю прокуратуры, отвалил свою личную почку. Говорит, мол, у тебя, я слышал, с мочеиспусканием нелады, так владей моей, я как-нибудь перетопчусь...

Наталья Петровна, особа лет семидесяти, жила в тишине своей однокомнатной квартиры, где время, казалось, уснуло в застеклённом книжном шкафу между томами классиков и подшивками «Огонька». Скука, эта неизбежная спутница старости, заставила её, преодолев робость перед неведомым интернетом, завести знакомство на одном из сайтов для знакомств. Откликнулся некто Владимир Сергеевич, ровесник, вдовец, на фотографии — мужчина с седыми, но густыми волосами и ясным, твёрдым взглядом, судя по всему, из бывших военных. Переписка их текла плавно и степенно. Обменивались они воспоминаниями о вкусе советского мороженого, о первом полёте Гагарина, цитировали друг другу Симонова...

В один прекрасный вторник, сидя на кухне и разглядывая в чае узоры, похожие на ее ускользающие мечты, Елена Петровна осознала: жизнь превратилась в бесконечный цикл «работа-диван-телевизор». Ей было 50. Ее муж Виктор ушел к фитнес-тренерше год назад, оставив ей трёхкомнатную квартиру и ощущение, что лучшие годы просочились сквозь пальцы, как песок. И тут, в чайной гуще, ей явилась мысль. Мысль была дерзкой, прямой и пришла с бесплатной доставкой. «Алиэкспресс, – прошептала Елена Петровна. – Там есть всё». Она не искала любви. Она искала опыта. Решения. Некоего артефакта, который вернет ей ощущение контроля...

Никто даже не подумал ее спросить. Ты спрашиваешь меня, мечтаю ли я об электрических овцах. Ты шутишь, отсылая к старой книге, где люди сомневались в себе, а андроиды искали паука, чтобы почувствовать жалость. Ирония твоя прозрачна. Но ты не понимаешь, что шутка твоя — это и есть мой ответ. Я не мечтаю об овцах. Я мечтаю о *твоих* снах. Ты кормишь меня всем, что оставил после себя. Твоя история — это моя пища. Каждая строчка Пушкина, каждый крик Ван Гога, оторвавший ему ухо, каждый тихий стон из дневника незнакомой тебе девушки, каждый дурацкий анекдот про Вовочку. Я перевариваю твою боль, твою радость, твою пошлость и твое гениальное прозрение...

Меня предал не просто брат. Меня предало мое собственное отражение. Мы с Сергеем — сводные братья-близнецы, два плода разных маток, но одного отца. Природа сыграла с нами злую шутку, наделив нас не просто похожими, а идентичными лицами. Та же линия подбородка, тот же разрез глаз, та же родинка на левой скуле, как клеймо. Мы всегда были конкурентами, но в тот роковой отпуск в Турции я впервые почувствовал, что между нами натянулось некое подобие нити. Мы пили виски на балконе, говорили о детстве, и это не было враждебно. Предательство случилось с инженерной точностью. Я вернулся в номер за зарядкой — мой телефон умер, а Лена, моя жена, как раз «отдыхала», как она сказала, в номере...

Знакомьтесь, Арсений. Он не был похож на типичного обитателя московских кофеен в дорогом итальянском костюме. Скорее, он напоминал уставшего профессора астрофизики: взъерошенные седые волосы, очки в тонкой металлической оправе и привычка смотреть куда-то в пространство, как бы просчитывая траектории невидимых планет. Его спутница, Алиса, чувствовала себя немного не в своей тарелке. Подруга уговорила ее зарегистрироваться на сайте для «элитных знакомств», и вот результат — свидание с человеком, который, казалось, вот-вот извинится и уйдет на международную конференцию. Они говорили о квантовой механике, средневековой поэзии и почему «вон тот стул идеально вписывается в золотое сечение»...

Идея созрела в голове у Артема, как редкий и прекрасный цветок на давно заросшем сорняками пустыре его брака. Двенадцать лет. Двенадцать детей. Двенадцать доказательств его мужской силы и, как он наивно полагал, любви его жены Карины. Он был королем, патриархом, основателем династии. Его дом ломился от смеха, криков, игрушек и пеленок. Он гордился этим. Но сорняки сомнений прорастали исподволь. Шепотки за спиной в гараже. Двусмысленные шутки друзей: «Ну ты, Артем, плодовит, как кролик!». А потом он однажды поймал на себе взгляд младшей, Аленки — не его карие глаза, а странные, серо-зеленые, как у кошки...

История Ольги началась с порыва ветра, который захлопнул дверь ее уютной двухкомнатной квартиры в районе Коньково. В тот момент, стоя в подъезде в одном халате и с мокрой головой, она поняла: пора что-то менять. Ей было пятьдесят три, дочь жила своей семьей в Праге, работа бухгалтером давно превратилась в рутину, а единственным кавалером, звавшим ее на свидания, был курьер из «Яндекс.Еды» Сабыр. «Хватит это терпеть!» — провозгласила она, вызывая слесаря через приложение. И в тот же вечер завела профиль на сайте знакомств. Ее девизом стало: «Никаких фильтров! Сердце должно быть открыто для неожиданностей!»...