Я шагаю по Москве

ХРАМ В ПАМЯТЬ ЖЕРТВ РЕВОЛЮЦИИ 1905 ГОДА НА ХОДЫНКЕ. По странному стечению обстоятельств именно на Ходынском поле чуть дальше места трагедии, позднее был воздвигнут Храм иконы Божьей матери Отрада и утешение в дореволюционное время именовавшийся так: «Храм в честь иконы Божией Матери, именуемой «Отрада и Утешение», сооруженный … для казаков 1-го Донского казачьего генералиссимуса князя Суворова полка и 1-й гренадерской артиллерийской графа Брюса бригады, как памятник бывшему московскому генерал-губернатору и командующему войсками Московского военного округа Его Императорскому Высочеству Великому Князю Сергею Александровичу, своею смертью от руки злодея-революционера запечатлевшему свою преданность Царю и Родине, а равно и всем верным долгу и присяге слугам Царским, павшим от руки злодеев-революционеров при исполнении долга на службе Царю и Отечеству». А вот погибших на Ходынском поле, похоронили на Ваганьковском кладбище, воздвигнув памятник немного скромнее.

ГОСУДАРЮ РАНЕННЫЕ ГОВОРИЛИ, ЧТО ВИНОВАТЫ САМИ – СГУБИЛА ЖАДНОСТЬ! Справедливости ради надо сказать, что многотысячную толпу сдерживал незначительный отряд полиции, сообразивший к 6 часам утра начать раздачу подарков вместо запланированных 11 часов. Их поступок спас жизнь многим, равно как и жесткий разгон напиравших сзади людей силами казаков. Николай, как это часто бывало, принял компромиссное решение продолжить праздник, но оказать помощь семьям погибших и пострадавшим в давке. Императорская семья пожертвовала в пользу пострадавших 80 тыс. рублей и разослала тысячу бутылок мадеры для пострадавших по больницам. 19 мая императорская чета вместе с генерал-губернатором великим князем Сергеем Александровичем посетила Старо-Екатерининскую больницу, а 20 мая – Мариинскую больницу, где были помещены раненые на Ходынском поле.

ПОЛТОРЫ ТЫСЯЧИ СМЕРТЕЙ КАК ПРЕДВЕСНИК ГИБЕЛИ ИМПЕРИИ. По сей день не известно точное число погибших в давке на Ходынском поле. Официально было заявлено о 1389 погибших и 1500 раненых. Но были и те, кто заявлял о 5 тысячах погибших, например великий князь Николай Михайлович, призывавший Николая немедленно прекратить торжества. Против него был генерал-губернатор Сергей Александрович и вся старшая часть семьи Романовых. Князь Александр Михайлович Романов, двоюродный дядя Николая II и друг детства императора, оставивший свои воспоминания о Ходынской трагедии, вместе с братьями требовали отставки князя Сергея Александровича, организовавшего московские коронационные торжества. В результате, в отставку был отправлен московский обер-полицмейстер Власовский и его помощник — оба были сняты с занимаемых должностей. Власовский был «снят с обеспечением пожизненной пенсии в 15 тыс. руб. в год».

БРАТСКАЯ МОГИЛА ВМЕСТО ЭМАЛИРОВАННОЙ КРУЖКИ. На краю оврага, который стал границей, отделявшей жизнь от смерти, оказался известный русский писатель, журналист газеты «Русские ведомости» Владимир Гиляровский. Вот что он написал в своем репортаже: «К песку и глине вертикального обрыва выше роста человека прижали тех, кто первый устремился к будкам. Прижали, как к стене, а толпа сзади все плотнее и плотнее набивала ров, который образовал сплоченную массу воющих людей. Кое-где выталкивали наверх детей, и они ползали по головам и плечам народа (…). Снизу лезли на насыпь, стаскивали стоящих на ней, те падали на головы спаянных ниже, кусались, грызлись. Сверху снова падали, снова лезли, чтобы упасть; третий, четвертый слой на головы стоящих».

ПОЛМИЛЛИОНА ПЬЯНЫХ В ОЖИДАНИИ ПОДАРКА. Палатки были построены вдоль оврага на расстоянии 20-30 шагов от рва, поскольку, по задумке организаторов, люди должны были идти со стороны Петербургского шоссе вдоль палаток, получать подарки и проходить к эстрадам и балаганам. Подарков должно было хватить на всех, но по воспоминаниям журналиста Владимира Гиляровского, уже к раннему утру на поле находилось примерно 500 тыс. человек, ночевавших в овраге или пришедших почему-то со стороны поля и ипподрома к самому оврагу. Люди прибывали, волнение о том, что подарков не хватит росло, сзади толпа напирала на передние ряды и тут прошел слух, что буфетчики раздают ценные подарки «своим». Это стало решающим моментом – толпа ринулась к палаткам, впереди стоящим уже некуда было идти, людская масса спрессовалась, многие падали в овраг и ямы.

ВЕСЕЛОЕ ПОЛЕ. Одним из знаковых мест Москвы является Ходынское поле – большое пространство за пределами Камер-коллежского вала известное из исторических источников с 1389 года. Тогда Дмитрий Донской завещал его своему сыну Юрию, а тот оставил на нем лишь пахотные земли. В Смутное время на Ходынке сражались войска Василия Шуйского с отрядами Лжедмитрия II, а вот Екатерина Великая первая положила традицию праздновать на Ходынском поле большие государственные праздники. В 1775 году на нем состоялись народные гуляния в честь окончания войны с Турцией и заодно в качестве примирения  власти с непокорными москвичами после чумного бунта 1772 года. 

ЦВЕТЫ, ОРКЕСТР, ЛИМОНАД И ПЛАТЬЕВ БЫСТРОЕ КРУЖЕНЬЕ… В письме иностранца Фердинанда Кристиана также упоминаются помощницы из модисток, приглашенные на московский бал 1831 года: «Во время карнавала у нас были великолепные балы, но бал полковника Лазарева подавил все остальное. Он походил на придворный бал. Помещение было обширным, при входе цветы и кустарники, блестящее общество, изысканные прохладительные напитки, невидимый оркестр, туалетная комната, снабженная перчатками, башмаками, лентами, цветами, ароматами и все, что может быть необходимо дамам, а также шесть горничных француженок, взятых мадам Лебур и других, чтобы одевать тех, кому может понадобиться поправить свой туалет». Манкировать своими обязанностями по участию в балах было невозможно. Для аристократии это была работа, уйти от которой можно было либо сказавшись больным, либо уйдя в отставку и поселившись в имении подальше от Москвы и Петербурга.

УЖАСЫ БАЛЬНЫХ РАСХОДОВ. Быть же хозяином бала было накладно втройне! Например, в домах, где устраивался бал, одну из зал отводили под туалетную комнату для гостей. Обозреватель «Северной пчелы» зафиксировал, как выглядели эти помещения в московских особняках в 1840 году. «Туалетные комнаты обиваются обыкновенно атласом, украшаются гирляндами. Около тонких голландских диванчиков возвышаются пирамиды из душистых, роскошных цветов. Все стены увешаны зеркалами». Здесь хозяева заготавливали мелкие детали туалета на какой-нибудь непредвиденный случай. Так, в 1817 году графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская давала блистательный бал в честь императора, «говорили, что одни туалетные вещи для уборной комнаты ценились в 15 тыс. рублей». Тут же «дежурили» нанятые на время бала модистки или парикмахеры.

ДОРОГО ВСЕМ! Горожане, конечно, стремились обшиваться у модистки, подходящей им по статусу, поскольку слишком роскошное и дорогое платье совершенно не годилось для употребления в своем кругу. Аристократия же, в свою очередь, желала сэкономить на пошиве бальных туалетов у модисток попроще, но обязательно сохранить этот факт в тайне. Имена швей и закройщиц, умевших недорого сшить как у Сихлера, передавались между подругами и очень ценились. Происходило это от того, что бесконечные балы с октября по март буквально выворачивали карманы мужей, ведь одно бальное платье по сегодняшним деньгам стоило от 100 до150 тысяч рублей, и даже в самом роскошном платье нельзя было показываться более 3-4 раз. Наиболее дешевыми были девичьи платья: для самой балованной оно стоило 80 рублей серебром, легкое, с воланами, из шелка или газа. Дама же платила за одну только ткань для сего туалета 200 рублей серебром, а за само платье – еще сотни рублей.

МОДНЫЙ ДОМ НА БОЛЬШОЙ ДМИТРОВКЕ. С 1820-х годов двухэтажный дом на Большой Дмитровке, принадлежавший Лизавете Петровне Глебовой Стрешневой, считался одним из центров высшего московского общества. В нем торговля модными товарами шла еще до войны с Наполеоном. К 1830 годам в Москву в дом Глебовой приехали новые модистки англичанка Мария Филипс и француженка Мари Фев. Они рекламировали себя в печати, предлагая публике модные платья. Портниха из Парижа мадам Месмер, урожденная Фев, предлагала платья, манто, корсеты, мантильи, казну, бурнусы, салопы и брала девушек в обучение. В этом же доме французская цветочница Доссион «учредила новое цветочное заведение, в котором будут делать разные цветы для шляп, чепцов, уборки волос, отделки платьев, также букеты, гирлянды и другия к дамским уборам принадлежащия вещи из золота, серебра и бус. В оном же заведении возьмутся чистить и красить разные перья марабу».

ВСЕ ИНОСТРАНЦЫ ПОД НАДЗОРОМ 3-ГО ОТДЕЛЕНИЯ. По надзору оказалось, что в поведении ничего предосудительного не замечено, но надзор был так строг, что Дюбуа, позволившая себе уехать из России по подложному паспорту через 15 лет проживания в Москве для помощи больной матери, не могла вернуться обратно. Ее дочери, работавшие в модном доме Сихлер мастерицами, писали генерал-губернатору, что просят «прибегнуть под покровительство вашего сиятельства, как единственному средству смягчить суровость судьбы нашей, мы плачем непрестанно и не видим себе утешения. Ваше сиятельство! Отрите слезы молодых девушек, лишенных материнских попечений, помогите возврату матери в Москву, ибо, благодаря Бога, между Росиею и Франциею заключен мир. Марья 17 лет и Виктория 11 лет».