Huston Dymaniac

Французский театр, по мнению Вольтера, подобен гигантскому складу, заполненному «счетным множеством слабых трагедий», которые лишь нагоняют скуку. Однако, отбросив это «посредственное», мы обнаруживаем малое число подлинных шедевров — не более двадцати. Именно эти пьесы Вольтер ставит выше всего, что было создано в жанре трагедии, «не исключая Софокла и Еврипида». Создать такую трагедию — «истинное чудо», и Франция явила миру двадцать таких чудес. Но что же отличает великую трагедию от просто хорошей? Ключевой критерий Вольтера — способность трогать сердце, а не только услаждать ум...

Если итальянский театр, по мнению Вольтера, был колыбелью изящных искусств, то театр испанский предстает в его описании как причудливая, варварская и по-своему гениальная аномалия. Философ с нескрываемым ехидством описывает то, что он считал главным пороком испанской сцены — невероятную смесь священного и греховного, высокого и низменного, где дьявол пляшет сарабанду, а месса становится театральным трюком. Вольтер безжалостно критикует главный жанр испанского религиозного театра — «autos sacramentales»,...

Лингвистический каркас рекламного дискурса, апеллирующего к женщине, демонстрирует поразительную тематическую узость. Вырисовываются три главенствующие лексические группы, каждая из которых выполняет четкую, хотя и не всегда очевидную, идеологическую работу. 1. красота и эстетика, здесь лексемы «beauty», «beautiful», «pretty» функционируют как неоспоримые смысловые полюса, что, кажется, прекрасно иллюстрируют слоганы L’Oréal «Because you’re worth it» и Revlon «The most unforgettable women in the world wear Revlon»; 2...