Гор Куликов | НАРРАТИВЫ

Я стоял на краю пропасти. Вот здесь под ногами твердая почва — но стоит сделать шаг, и пустота сожрет меня. Осталась секунда до бесконечного падения, леденящего космоса, бесцветного ничто... Я открыл глаза, и ноги мои подкосились. Вся смелость, которую я копил последние три дня, улетучилась в мгновение. Передо мной лежало омерзительное апрельское утро: пустынный двор, белесое солнце и подъездная дорожка, которая запросто могла стать началом пути к месту моей гибели. Я снова зажмурил глаза. Держись, Родя...

Дис запрыгнул в свой «БМВ» и рванул на юго-запад. Он делал это каждый день всю последнюю неделю, начиная со своего побега из «полыхающей» Сибирии. Не смотаться из Сибирии было нельзя — зондеркоманды начали вытворять совсем уж кромешную дичь. А тачка была хороша — восьмая серия, родом из веселых девяностых. Раритет — но любовно ухоженный и тюнингованный лично Дисом. Супермощный движок, турбонаддув, новая подвеска и трансмиссия, еще с десяток наворотов — и все это под классическим ярко-красным кузовом...

Одиннадцатое мая, 14:38 От перекрестка Шаяхметова и Шакарима к нулевой точке приближался человек с собакой на поводке. Собака была черным лабрадором. Человек был человеком. Между «Нурбанком» и парикмахерской «Мадина» лабрадор вдруг остановился и зарычал. — В чем дело, Сократ? — спросил человек и проследил за взглядом собаки. На газоне стоял темно-серый кубический контейнер со следами ржавчины на ребристых металлических боках. — «Казтранскарго», — прочитал человек выцветшую белую надпись на лицевой грани контейнера...

Прости меня, отче, ибо я согрешил. И вина моя неискупима. Через час... да, ровно через час назначена моя казнь. Ждет уже, ждет меня в той пыльной каморке электрический стул. Или, быть может, гильотина... Не знаю, в тюрьме разное говорят: сажают, мол, смертника на «молнию», зачитывают приговор — и пока бедняга в ужасе ждет свой фатальный разряд, из вентиляции над головой незаметно струится «Циклон Б». Что это? Юмор такой, милосердие или садизм? Впрочем, без разницы... Хочу покаяться, отче. Человек...

Так вот. В кабинете накурено. Кроваво-красный закат почти не проникает сквозь плотно закрытые жалюзи, и единственный источник света — настольная лампа с золотистым абажуром. Стук в дверь. — Войдите, — говорит Сергей Леонидович, не отрываясь от бумаг на столе. Дверь приоткрывается, и в образовавшуюся щель просовывается веснушчатая голова в маленьких прямоугольных очках и под коротко остриженным ёжиком рыжих волос. — Сергей Леонидович, у меня всё готово. Продюсер телеканала отрывается от бумаг и смотрит на веснушчатую голову...

−34 °С Еще до того, как все обернулось кошмаром, Тимофей понимал: ночной поход за сигаретами — особенно когда бросаешь — идея не из лучших. Но Арина перестала отвечать на сообщения, и Тимофей не находил себе места. К тому же разболелась голова. Сигарета, конечно, ничего не исправит, зато поможет отвлечься. Хотя решение было принято, он продолжал лежать в постели в надежде на внезапный сон, но, проворочавшись еще десять минут и окончательно сбив простыню, встал, наспех оделся и вышел из квартиры...

И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал. (Быт. 2:2) ДЕНЬ ПЕРВЫЙ Богдан выключил ноутбук и встал из-за стола. Наспех распрощавшись с коллегами, он вышел из офиса. На улице стоял июнь, и от тополиного пуха не было спасу. Богдан быстро шел к ларьку с шаурмой. Навстречу ему шли многие люди: молодые и старые, красивые и уроды, худые и толстые. У большинства из них в руках была шаурма: сырная, грибная, шпинатная, аджичная и даже обычная...

— Кости нет дома. — Как это? Вот он сидит за компо... — Я поднял руку, чтобы указать в ту часть комнаты, где сидел Кость, но осекся. Монитор компьютера темнел, и кресло перед ним пустовало. Тогда я перевел взгляд на Мари. Ее лицо было спокойным, но бледным. Если бы не тревожное выражение глаз, я бы принял ее за восковую фигуру. Может, дело в освещении? Я оглядел комнату. — Напряжение слабовато. — Не похоже, — прошептала Мари. — Смотри на лампочку: горит ярко. Здесь просто... темно. — В каком смысле темно? — Я тоже перешел на шепот...

Всё началось с переписки Августа и Эйприл в скайпе. Они не виделись с прошлого вечера, когда он подбросил ее домой на своей колымаге. Август снимал квартиру и был бы рад проводить все дни и ночи рядом с любимой, но мама Эйприл настаивала, чтобы та каждый вечер возвращалась домой. В качестве неопровержимого аргумента она чаще всего приводила пример своей старшей дочери, неудачно вышедшей замуж по залёту. Впрочем, Августу и Эйприл довольно часто перепадали совместные вечера, полные романтики и горячей любви...

Тошнота (1) Гера Качановский проснулся в шесть двадцать три утра от острого приступа тошноты. Последние три года он соблюдал строгий режим, просыпаясь в шесть тридцать, ни минутой раньше, ни минутой позже, но сегодня был вынужден нарушить заведенный порядок и, скинув на пол одеяло, побежать в туалет. В коридоре царил мрак, и Гера в спешке налетел на торец полуоткрытой двери в ванную — перед глазами произошел запуск межгалактической ракеты. Позже на половине лица появится синяк, но сейчас Геру заботило только одно — горячий ком в горле и противно извивающиеся склизкие щупальца в желудке...

Трупы, трупы, трупы. Они повсюду. Идем на ту сторону, перешагивая через мертвые тела, похожие на гипсовые манекены. Их высохшие, лишенные век глаза безразлично всматриваются в вечность. А мы рассказываем друг другу анекдоты и громко смеемся. Все темы, на которые можно было бы поговорить, иссякли. Мы просто выполняем общее дело: идем. В нашем племени несколько десятков человек. Мужчины, у которых есть дети, есть жены. Мужчины, у которых нет никого. Я неожиданно понимаю, что раньше писал только об одиночках...

Шариф Чайсоев нашел разорванное тело в степи неподалеку от ручья, где пас свою козу. Стоял август, и вывернутые наизнанку внутренности высохли и покрылись коричневой коркой под горячим солнцем. Над телом поднимался смрад разложения и ароматы копчений, которые, смешиваясь с запахом полыни, лениво плыли в сторону ручья. Мухи покрывали гнилое мясо и радостно жужжали, откладывая в него личинки. Труп был без одежды: половые органы отсутствовали, туловище вспорото от паха до горла, грудина разорвана, голова лежала поодаль у куста репейника...