Малика Голдман: история и короли

— Клянусь святым Крестом, милорд, сей брак не свершится, покуда вы не поклянётесь исполнить мои требования! — произнесла леди Изабелла твёрдым голосом, стоя в полумраке опочивальни замка Пуатье. Её глаза, сверкающие при свете факелов, вперились в престарелого сира Ричарда, её новоиспечённого супруга. Он, семидесяти лет от роду, с седой бородой и тяжёлым дыханием, уставился на неё в изумлении. — Что за дерзость, миледи? — пробормотал он, опираясь на резной посох. — Вы — дочь герцогини Элеоноры, но я — верный вассал короля Ричарда...

— Миледи Клеменция, разве не гнев Божий падет на нас за сии амбиции? — прошептал сир Август, склоняясь над супругой в полумраке замковой опочивальни. Тени от факелов плясали на гобеленах, изображавших славные битвы предков. — Клянусь Пресвятой Девой, милорд, — ответила Клеменция твердым голосом, ее глаза сверкали решимостью, — честь нашего рода требует большего. Наш сын Фердинанд достоин короны, и я не успокоюсь, покуда не увижу его на троне. Господь благословит нас, ежели мы верны долгу. Во Франции...

— Клянусь Пресвятой Девой, миледи, ваша красота затмевает даже звезды на небосводе! — прошептал сир Роберт Дадли, склоняясь ближе к леди Летиции во время придворного пира в большом зале Виндзорского замка. Его глаза, темные как ночь, горели огнем, а рука едва касалась её рукава, расшитого золотыми нитями. Леди Летиция, кузина королевы Елизаветы, улыбнулась уголком губ, но в её серо-голубых глазах мелькнула тень осторожности. — Милорд граф Лестер, ваши слова сладки, как мед из монастырских ульев, но помните о чести...

— Клянусь честью рыцаря и Пресвятой Девой, сир Кирилл, вы не достойны даже взгляда леди Марии! — прогремел сир Сергей, бросая перчатку к ногам соперника на пыльном поле турнира близ Парижа. Толпа придворных затаила дыхание, а король Людовик VII, сидевший под балдахином, нахмурился, но не вмешался. Ведь честь — превыше всего в эти смутные времена феодальных распрей. Леди Мария де Аквитан, дочь графа Якова, стояла у края ристалища, её нежное лицо скрыто под вуалью. Она была известна при дворе как "голова ангела", подобно образам на фресках собора Нотр-Дам...

— Змея подколодная! — прогремел король Генрих II, захлопывая тяжелую дверь опочивальни и поворачивая ключ в замке. — Эту ночь ты проведешь одна, миледи! Я не потерплю твоих языческих штук под моей крышей! Элеонора Аквитанская, герцогиня и королева, стояла у окна замка Фонтэврэ, ее глаза горели в полумраке факелов. Она не дрогнула, лишь улыбнулась уголком рта. "Пусть боится, — подумала она. — Моя сила в тенях, что он не ведает". В ту брачную ночь 1152 года, когда Генрих, грубый воин с шрамами от битв,...

— Милорд, сие недостойно рыцаря! — воскликнул король Людовик VII, сжимая кубок в руке так, что вино плеснулось на гобелен. — Ты, Генрих Анжуйский, мой вассал, осмеливаешься взирать на мою королеву с таким пламенем в очах? Она носит плод моего чрева, а ты говоришь о любви? Генрих, молодой герцог с огненными волосами, склонил голову, но глаза его горели неукротимым огнём. — Ваше Величество, клянусь честью Плантагенетов и Господом нашим, сия любовь пришла как молния с небес. Элеонора Аквитанская — не просто королева, она душа земель, кои я чту...

— Милорд, клянусь Пресвятой Девой, этот союз — цепи, а не венец! — воскликнула Элеонора, герцогиня Аквитании, бросая пергамент с королевским указом на каменный пол зала в Бордо. Её глаза, синие, как аквитанские реки, пылали гневом, а черные локоны, усыпанные жемчугом, дрожали от волнения. Перед ней стоял аббат Бернард из Клерво, строгий монах в грубой рясе, чьи слова часто решали судьбы королей. Он склонил голову, но в голосе сквозила сталь: — Ваша светлость, долг перед сюзереном превыше личных желаний...

— Милорд, сия девица — коротышка, едва достающая до стремени! Как она поведет воинов в битву? — насмешливо прогремел герцог Алансонский, нависая над хрупкой фигурой Жанны в тронном зале замка Шинон. — Господь свидетель, милорд, — ответила Жанна твердым голосом, не дрогнув под взглядами советников, — рост мой мал, но вера велика. Я пришла спасти Францию по воле Всевышнего, и вы увидите знамение Его силы! В те бурные годы Столетней войны, когда англичане терзали земли Франции, а дофин Карл VII скрывался в Шиноне, опасаясь предателей, родилась в скромной деревне Домреми девица по имени Жанна...

— Милорд отец, клянусь Пресвятой Девой, я скорее приму постриг в монастыре, нежели стану пешкой в ваших династических играх! — воскликнула принцесса Элеонора, ее глаза сверкали гневом в полумраке тронного зала Виндзорского замка. Король Генрих II, сидя на дубовом троне, украшенном геральдическими львами, ударил кулаком по подлокотнику. Его лицо, изборожденное шрамами от битв с французами, покраснело от ярости. — Ты, дерзкая девчонка, осмеливаешься перечить сюзерену? Твоя кровь — кровь Анжу, и ты...

— Милорд, сие предательство чести! — воскликнула Элеонора, герцогиня Аквитании, бросая пергамент с королевским указом на дубовый стол в главном зале замка Пуатье. Её глаза, цвета осеннего неба, горели гневом, а голос эхом отражался от гобеленов, изображающих славные битвы предков. Перед ней стоял её супруг, король Людовик VII Французский, в кольчуге и плаще с лилиями Капетингов. — Вы промотали мои земли, изменяли с придворными дамами, а ныне вините меня в вольнодумстве? Клянусь Пресвятой Девой, я не потерплю сего! Людовик нахмурился, его лицо, обычно бледное от молитв и постов, покраснело...

— Милорд, сие лицо на пергаменте — сама благодать Божья! — воскликнул сир Роберт, приближенный короля, разворачивая свиток с портретом принцессы Беренгарии Наваррской. — Взгляните, Ваше Величество, на сии сине-зеленые очи, полные тайны и добродетели. Она — дочь Санчо VI, короля Наварры, воспитана в святых стенах монастыря, где училась премудростям и благочестию. Король Ричард Львиное Сердце, сидя в главном зале замка в Аквитании, оторвался от карты Святой земли. Его глаза, привыкшие к блеску мечей и пыли полей сражений, загорелись при виде изображения...

— Клянусь честью рыцаря, милорд Остен, та юная Анна де Аквитан, что кажется ангелом небесным, первой наставит рога своему супругу! — воскликнул граф Кирилл де Разум, поднимая кубок с вином в главном зале парижского дворца. Его глаза блестели от азарта, а борода тряслась от смеха. Граф Остен, датский посланник при дворе короля Людовика VII, усмехнулся, откинувшись на резном стуле, обитом гобеленами с изображением крестовых походов. — Нет, сир Кирилл, вы ошибаетесь. Эта тихоня, дочь герцога Мишеля де Ворона, выглядит слишком невинной...