ДЗЕН ДЛЯ ДОМА

«Квартиру сдаём. Серёжа договорился, хорошие деньги платят. А Люда одна в двушке, ей даже веселее с нами будет». Людмила стояла за углом школьного здания и слушала, как родная сестра объясняет подруге схему бесплатного проживания в её квартире. Руки похолодели, хотя августовское солнце жарило вовсю. Три недели назад всё выглядело иначе. *** Наташа появилась на пороге с двумя чемоданами и детьми — без предупреждения, без звонка. — Люд, ты же понимаешь, ремонт — это катастрофа. Пыль, грязь, рабочие ходят туда-сюда...

Света смотрела на экран телефона: минус пятьдесят пять тысяч рублей за два месяца. Все эти переводы матери. Игорь молчал уже неделю — не кричал, не спорил, просто молчал. А сегодня утром Мишка спросил, почему все одноклассники едут на каникулах куда-то, а они — нет. — Светочка, — голос в трубке дрожал, — прости старую мать. Холодильник умер ночью. Мастер говорит — компрессор, десять тысяч. Я суп на костях варю, думала до пенсии протяну... Свете было тридцать восемь. Мужу — сорок. Семилетний сын путался в шнурках, собираясь в школу...

Микрозайм на 58 400 рублей Олег не брал. Но письмо с угрозой передать долг коллекторам пришло на его имя. Вечером 12 ноября в их съёмной однушке на окраине областного центра стало так тихо, что слышно было, как в батарее щёлкает металл. Наталья стояла у двери и крутила в пальцах ключ — тяжёлый, с новыми бороздками. Олег только что врезал цепочку, вытер ладони о джинсы и посмотрел на неё молча. В этом взгляде читалось: «Выдержим?» Она кивнула. А внутри всё равно жило липкое чувство — холод под рёбрами, какой бывает, когда понимаешь: родня теперь будет шептаться за спиной...

Четырнадцать тысяч рублей. Именно столько стоило трёхдневное пребывание двух детей у родной бабушки. Точнее, у мачехи мужа, которая называла свою квартиру «Храмом Гармонии» и выставила Марине счёт за «амортизацию кактусов». Но обо всём по порядку. Марина смотрела на две полоски теста так, будто это был приговор. Не тот, о котором мечтают женщины её возраста, а настоящий, с отсрочкой исполнения. В тридцать восемь лет, имея двух сыновей-погодков и ипотеку, которую они с Олегом тянули из последних сил, третья беременность в планы не входила...

Семь миллионов. Именно столько стоило право закрыть дверь перед родным братом и не чувствовать себя виноватой. Лена узнала эту цифру только через год — когда Димка стоял на пороге в лёгкой ветровке посреди ноября и просил пустить переночевать. Но всё началось раньше. С поминок. После поминок в квартире стало тихо и гулко. Гости — мамины подруги, соседки — разошлись, унося в пластиковых контейнерах остатки пирогов и кутьи. За столом в большой комнате с трёхметровыми потолками остались только Лена и Димка...

Двадцать пять гостей смотрели на неё. Вера стояла с подносом, а свёкор медленно пережёвывал кусок утки, которую она готовила шесть часов. — Суховата, — сказал он наконец. — И соли не хватает. Три дня без сна. Двадцать два блюда. Стёртые в кровь пальцы от тёрки. И одно слово — как пощёчина при всей родне. Но обо всём по порядку. — Верочка, у меня день рождения через три недели. Семьдесят лет всё-таки, — объявил Пётр Васильевич за ужином. — Решил отметить по-человечески. Позвал родню, друзей, соседей...

Ключ не поворачивался. Ольга стояла перед дверью собственной квартиры — квартиры, где прожила десять лет — и не могла войти. Руки тряслись, но дело было не в этом. Замок просто не пускал её внутрь. Как будто дом отрёкся от неё в тот самый день, когда она похоронила мужа. Она позвонила пасынку. И услышала: — Замок в порядке. Я его поменял. * * * Виктор умер в четверг, не дожив до пятьдесят шестого дня рождения три недели. Инфаркт настиг его прямо на работе, за столом, где он провёл тридцать лет жизни...

Ноль рублей ноль копеек. Наталья смотрела на экран телефона и не могла вдохнуть. Перезагрузила приложение. Ноль. Вышла, зашла снова. Ноль. В висках застучало, пальцы онемели, телефон едва не выскользнул из рук. Три миллиона пятьсот тысяч. Пятнадцать лет её жизни. Исчезли. Она открыла этот счёт, когда Кате исполнилось пять. Тогда ещё не было Виктора, не было второго брака — только она и дочь в съёмной однушке на окраине. Наталья тогда твёрдо решила: у Кати будет своё жильё. Чтобы никогда не зависела от мужчин, от арендодателей, от чужой милости...

«Я его ненавижу», — подумала Людмила, глядя на высветившееся имя на экране мужнего телефона. Костя. Опять этот Костя. Андрей схватил трубку и вышел на веранду. Людмила слышала обрывки разговора: «...в субботу... новая трасса... созвонимся...» Она стиснула зубы так, что заныли дёсны. Двадцать шесть лет брака. Дочь вырастили, дом построили. А теперь муж сбегает от неё каждые выходные — к какому-то Косте и его проклятым снегоходам. Костя появился в их жизни полтора года назад. Точнее, они с Андреем работали вместе давно, но сдружились только недавно...

Лариса положила фартук сватье на колени. Просто взяла и положила — аккуратно сложенный, в мелкий цветочек. Галина Ивановна замерла с ложкой в руке, не понимая, что происходит. Но до этого момента оставалось ещё полчаса. Воскресенье у Ларисы начиналось с борща. Так повелось давно, ещё когда Настька была маленькой и отказывалась есть мясо отдельно, а Глеба ещё и в планах не было. Борщ варился в большой кастрюле, с хорошим куском говядины на кости, с домашней томатной заправкой, которую Лариса закатывала каждый август...

Валентина вышла из поликлиники и остановилась на крыльце, прищурившись от майского солнца. Ладонь сама потянулась к телефону — позвонить кому-нибудь, поделиться. Но трубку она так и не достала. Некому было звонить. Пять лет она жила одна, и за это время научилась не тосковать. Просто жить. Готовить себе ужин на одну тарелку. Смотреть сериалы, не объясняя никому, почему именно этот. Ходить в магазин за хлебом и кефиром, не составляя списков на семью. Это была не тоска — тоска болит и кричит. Это было оцепенение, тихое и уже почти привычное...

— Сереж, а почему у нас в холодильнике пусто? Я же позавчера три пакета из «Глобуса» притащила. Там одной буженины на две тысячи было. Ольга стояла перед распахнутой дверцей холодильника. Глаз у нее начинал предательски подергиваться. Сергей махнул рукой, глядя в телевизор, где шли политические дебаты: — Оль, ну чего ты начинаешь? Лариска заходила, расстроилась, говорит, давление скачет. Поела немного. Ей сейчас витамины нужны, стресс у человека. — Немного? Ольга достала пустой лоток. — Сережа,...