Время рассказов | Ева Райд

Когда Ира впервые пришла в «их» однушку на пятом этаже, ключ скрипнул в замке как завязка новой главы: ипотека на двадцать пять лет, белёные стены, кухня «как в журнале, только без фартука», и Денис, обещающий, что «всё устроится». Тогда Валентина Петровна, его мама, улыбалась широко — почти искренне. Она принесла торт «Птичье молоко», про который потом выяснилось, что он «слишком сладкий для молодой фигуры», и набор полотенец: «Чтоб не шло на одну стиралку». Ира тогда только рассмеялась — смешно...

Галя привыкла к ровной, как линейка, жизни: в восемь — трамвай, в девять — бухгалтерия, в шесть — суп на плите. Квартира — её крепость: всё по местам, чековые книжки в отдельной коробке, специи подписаны. Паша, муж, подшучивал, что у неё в шкафу даже воздух аккуратно разложен. Но именно эта аккуратность и спокойствие страшно контрастировали с Ритой — двоюродной сестрой, — и её мужем Максом. У тех всё было «на ощупь»: то стартап, то обмен, то «мы придумали схему». — Галка, — позвонила Рита в начале апреля, когда снег только сошёл, — у нас просьба смешная...

Когда Наташа переставляла банки с крупами на верхнюю полку, она услышала, как в коридоре коротко пискнула домофонная панель: кто-то набирал код. В кухне пахло тушёной капустой и стиральным порошком — с утра намоталась: запустила машинку, протёрла плинтусы, довела до ума список дел на неделю, который всегда висел под магнитиком «не дай себе расслабиться». Игорь шуршал в комнате — к вечеру обещал доделать отчет, чтобы у шефа не было повода глядеть поверх очков. Он у неё такой: если назначили срок на пятницу, сдаст во вторник...

— Ты же старшая, — повторяла мама, когда Аня пыталась возразить. — Старшие понимают, уступают, помогают. — А я когда буду младшей? — спрашивала Аня и сама же смеялась, чтобы не плакать. Илью родили, когда Ане было девять. Пока отец возил беременную жену по поликлиникам, Аня училась варить кашу и измерять температуру. В дневнике у неё стояли «пятёрки» и заметки учительницы: «ответственна», «собрана». Домашние хвалили, но как-то вскользь, без восторга. Настоящий восторг доставался Илье: «Умыкнул ложку», «сам залез на табуретку», «сочинил стишок про трактор»...

Ира привыкла считать, что семейная жизнь — это последовательность маленьких договорённостей: кто выносит мусор, кто ведёт бюджет, кто звонит родителям по воскресеньям. В эти клетки календаря аккуратно вставлялись её утренний поезд до офиса, супермаркет у дома и звонки мужу на обеде. Она не ожидала, что в этот простой механизм встроится человек, который привык всё переставлять местами. С Кириллом они вместе уже третий год. Он мягко шутит, умеет слушать и, кажется, искренне обожает всех вокруг, особенно тех, кого знает с детства...

Когда Лена впервые увидела свекровь, та стояла у лифта с огромным чемоданом и кастрюлей, обмотанной полотенцем. На лице — усталость, в глазах — решимость. — Ну что, приехала помогать, — сказала она, не спрашивая, можно ли войти. Катя, невестка, открыла дверь пошире. В животе у неё неприятно потянуло — интуиция предупреждала: этот визит не закончится быстро. — Конечно, проходите, — выдавила она, хотя знала, что «помощь» свекрови обычно означала полное вторжение в чужую жизнь. Ирина Павловна, мать Игоря, была женщиной энергичной, несмотря на шестьдесят два года...

Ира привыкла жить по спискам. На дверце холодильника — магниты, под ними — квадратики бумаги с датами, суммами, напоминаниями. Ирина жизнь держалась на этих бумажках, как палатка на растяжках: зарплата пятнадцатого, коммуналка до двадцать пятого, кредит — второго. Параллельно она тянула подработку: сводила отчёты для малой фирмы соседки по подъезду и вела телеграм-канал про скидки, где подписчики спорили, что выгоднее — стиральный порошок по акции или капсулы по купону. Муж Антон шутил, что без Ириных...

Маша любила порядок почти так же, как чистые полотенца на батарее. Она из тех людей, кто вечером раскладывает завтрашние носки рядом с кружкой для кофе — чтобы утро пошло без рывков. Илья смеялся, но уважал её педантичность: «С тобой у меня как расписание электричек». Они сняли светлую двушку в новом доме на окраине, свет падал на белые подоконники, в кладовке ровно стояли банки с крупами, а на холодильнике висел список покупок, где пункт «лимоны» всегда был подчеркивание в три линии. Через две остановки трамвая жила его мама, Валентина Петровна...

В семейном чате висело: «Собрание в воскресенье. Все обязательно». Мама поставила три восклицательных знака, Илья лайкнул, папа кинул смайлик с рукой вверх. Я дважды набирала ответ «не смогу» и дважды стирала. Слишком узнаваемо пахло ловушкой: «мы посоветуемся», «никто никого не заставляет», — а потом оказывается, что всё уже решили, и ты без вариантов. Когда я была маленькой, мне объяснили, что у нас «особая система». Я — старшая и самостоятельная, Илья — «творческий, его нельзя ломать». Это «нельзя...

Когда Лидия Петровна в первый раз выволокла в их коридор бежевый чемодан с наклейкой «Геленджик-2003», Ирина решила, что это на день-два. «Склад закрыли, — объяснила свекровь, кивнув на дверь. — Молодёжь придумала какую-то перекладку стеллажей, всё по QR-кодам. Мне куда коробки девать? Поставлю у вас на лоджии, а сама ночевать не буду, не переживайте». Сказано это было как-то одновременно мягко и окончательно — словно решение давно принято и остаётся только не мешать. Коробок оказалось восемь. На каждой ровным почерком было написано: «Сервировка», «Постельное», «Документы важные», «Подарки»...

Андрей был из тех людей, кого на работе зовут «тихой опорой». Инженер-наладчик, пунктуальный до смешного: чайник включал по таймеру, рубашки вывешивал по дням недели, налоги платил за месяц до срока. Лена смеялась, что он родился рядом с будильником, но ценила эту его прямую линию: с таким мужчина не пропадёт. Они обустраивали небольшую двушку на окраине — бежевые стены, полка с книгами, на кухне магнитики из отпусков, которые случались раз в два года, когда отпускная совпадала с премией. В начале апреля позвонил Стас — двоюродный брат Андрея...

Катя всегда считала, что москвичом становится не по прописке, а по графику. Встать в шесть сорок, сварить кофе так, чтобы не сгорела турка, прыгнуть в электричку, потом в метро, а вечером — вернуться в свою тихую двушку на Преображенке, где всё по полочкам и ничего неожиданного. Илья, её муж, инженер-наладчик, тоже любил порядок: инструменты лежали по размерам, чеки в конверте, в холодильнике — подписанные контейнеры. Они долго копили и сами делали ремонт, спорили, где розетки и как лучше поставить диван, — и теперь квартира казалась им маленькой, но законченной задачей с правильным ответом...