ЭТНОГЕНРИ

Многие пассажиры, заходя на борт самолета, с нетерпением ждут момента, когда зашуршат тележки и стюардессы предложат «курицу или рыбу». Но задумывались ли вы когда-нибудь, что едят те двое за бронированной дверью кабины? Мой знакомый, КВС одной из крупных авиакомпаний, рассказал о правилах питания экипажа, которые прописаны кровью и жесткими регламентами безопасности. Оказывается, обед пилота — это часть системы выживания. Первое, что стоит знать: еда для пилотов готовится отдельно. Даже если в бизнес-классе подают стейк из мраморной говядины или изысканные морепродукты, пилоты их не трогают...

Недавно я общался со знакомым блогером-миллионником. Человек, который годами жил в ритме «трендов», «хайпа» и «охватов», вдруг выдал мысль, которая заставила меня замолчать. Мы говорили о том, как стремительно меняется наше общество, и он сказал: «Знаешь, всё, что мы считали важным вчера, сегодня превращается в пыль. Мы просто еще не до конца это осознали». Помните, еще совсем недавно из каждого утюга нам навязывали певца тремя «шестерками» на лбу? А тиктокера Даню Милохина, который наряжался в платья,...

На трассе свои законы. Те, кто проводит за рулем по 18 часов в сутки, знают: обычный свет фар может сказать больше, чем любой навигатор или рация. Прошлым летом я шел на юг по М-4. Жара, монотонный гул шин, внимание потихоньку притупляется. На одном из участков, где дорога петляла через лесополосу, мне навстречу вылетела фура. Водитель трижды — отчетливо и резко — моргнул дальним светом. Обычно мигают дважды — мол, впереди «засада» ДПС. Но три вспышки? Я интуитивно сбросил скорость с 110 до 60 и прижался ближе к обочине...

Мы с соседом по даче, Степанычем, знакомы лет десять. Он бывший лесник, человек суровый и на лишние разговоры скупой. Но когда дело касается леса, его советы я записываю на подкорку. На прошлой неделе мы зашли в глубокий малинник, и я чуть было не наступил на странную находку. Среди густого папоротника рос идеально ровный, как по циркулю очерченный, круг из серых грибов. Внутри — ни травинки, только пожухлая хвоя и странная, звенящая тишина. Я уже занес ногу, чтобы зайти в центр и сделать эффектное фото, но Степаныч резко дернул меня за плечо...

У меня есть старый верный конь — Hyundai Tucson 2005 года. На автомате, с пробегом, который уже страшно смотреть, и рыжиками по низу дверей. В последнее время он начал «сыпаться»: то датчик отвалится, то подвеска застучит. В один вечер, застряв в очередной раз в сервисе, я психанул: «Все, продаю этот хлам за копейки и беру нормальную новую машину!». В автосалоне менеджер пел соловьем. Схема вырисовалась такая: «Всего полтинник в месяц за запах новой кожи и гарантию!» — думал я. В голове уже крутилась картинка, как я еду по городу, и ничего не гремит...

В 18 лет ему вручили первую кредитную карту. Тогда он искренне верил, что это пропуск в мир свободы и возможностей. На деле же это стало началом долгого падения. К 23 годам у него не было ничего, кроме горы долгов и горького опыта...

«Огонь — это не просто дрова в костре, это живая душа, — говорил мой старый знакомый, бывалый егерь, помешивая кочергой красные угли в печи. — Обидишь его один раз, и он тебе этого никогда не забудет. А самое страшное оскорбление для пламени — это плевок». В детстве мы воспринимали это как обычную страшилку, чтобы мы не баловались у костра. Но став старше и пообщавшись с этнографами, я понял: этот запрет существовал практически у всех народов мира, от суровых викингов до кочевников степей. И, как ни странно, он имеет под собой вполне логичные, а порой и пугающие основания...

Вы когда-нибудь замечали, как в самый пик летней жары, ровно в полдень, природа будто замирает? Птицы перестают петь, ветер стихает, а воздух над полем начинает дрожать, как над раскаленной печкой. Старые люди в нашей деревне в это время всегда уходили в тень. Бабушка строго наказывала: «В полдень поле должно быть пустым. Кто в это время в колосьях останется — может домой не вернуться». Я тогда был подростком и над «бабушкиными сказками» только посмеивался. Пока однажды не решил проверить это на себе...

Воркута встречает неприветливо: колючий ветер, бесконечная серость бетона и ощущение, что ты на краю мира. Здесь, среди снегов и сурового быта, я встретил человека, которого теперь не иначе как «мудрецом» назвать не могу...

Леса Республики Коми — это бескрайняя парма, где на сотни километров может не быть ни души. Мой дед, Игнат Васильевич, проохотился там почти сорок лет. Он был человеком суровым, приземленным и в «чертовщину» никогда не верил...

Лес — это удивительное, но и опасное место. Если вы бывали в настоящей тайге или густом бору, то знаете: в нём всегда шумно. Стрекочет сорока, стучит дятел, шелестит листва, жужжат насекомые. Это постоянный, живой фон, который охотники называют "голосо́м леса"...

Республика Коми — бескрайняя тайга и суровая природа. Но это еще и земля с глубокой, порой трагичной историей, которая оставила после себя невероятные архитектурные следы. Самые пронзительные из них — заброшенные храмы. Они стоят посреди сел, молчаливо глядя в небо провалами своих куполов. Это история о вере, о коллективизации, о годах забвения и надежде на возрождение. Мы составили "Карту сокровищ" — пять самых впечатляющих и значимых заброшенных храмов Коми, которые нужно увидеть и сфотографировать, прежде чем время и стихия окончательно обратят их в прах...