Enemies to lovers

Я немедленно бросаюсь вперед, пролетаю мимо очередных коробок, через очередные двери. Останавливаюсь, напрягая слух. Эхо в помещении усиливает звуки. Дыхание. Тяжелое, затрудненное. Нет, я не могу ошибаться. И это не могло мне просто почудиться. Чем ближе я подхожу, тем отчетливее я его слышу. Это Адам. Это должен быть он. Я понимаю, что меня может ждать засада. Что солдаты могли остаться рядом с Адамом, поэтому я крепче сжимаю свой пистолет. Пистолет Уорнера. Я не ставила его на предохранитель снова...

Этот оглушающий звук должен бы стать торжественной музыкой моей победы. Но он сотрясает меня, прижимает к земле, душит, уничтожает меня. Разбивает меня вдребезги. Я открываю глаза и вижу кровь. И на этот раз это кровь не Адама. Все происходит как в замедленной съемке. Глаза Уорнера расширяются, он прижимает руку к своему туловищу, морщится, сгибается, открывает рот. Но я не слышу ни звука. Я не уверена, то ли он действительно безмолвен, то ли звук выстрела оглушил меня. Я не могу сказать. Я не знаю...

Он любит меня. Он любит меня? Мои мысли в панике, мечутся во все стороны, сталкиваясь друг с другом, разлетаются во всех направлениях. Что это за любовь такая, когда человек причиняет столько боли? Это невозможно. Это ложь. Он просто… Любит меня? Это вязкая ложь, приторная, манящая своими ароматами и нежными обещаниями. Он любит меня… Я увязаю в этом откровении, как в зыбучих песках. И он так нежно прижимает меня к себе, так спокойно дышит рядом со мной, и мое собственное дыхание тоже выравнивается...

Раньше я думала, что знаю, что значит страх. Животный ужас. Я думала, что боялась раньше. Когда меня арестовывали за убийство. Когда переводили из учреждения в учреждение. Когда я попала в штаб. Когда мы бежали под градом пуль… Даже тогда мне не было так страшно, как сейчас. Потому что тогда у меня оставалась слабая надежда, мне казалось, что еще можно что-то сделать. Но сейчас я стою лицом к лицу с опасностью. Я в руках того, кто может по-настоящему меня растоптать. Он может уничтожить меня. Морально...

Слова Уорнера задевают что-то внутри меня. Он говорит, что Адам может разочароваться во мне. Что я могу не оправдать его ожиданий. И хотя это предположение вызывает во мне ярость и ненависть к Уорнеру, я знаю, что это лишь потому, что он нашел мою болевую точку. Я и сама всегда боялась, что Адам разочаруется во мне. Что он увидит мое истинное лицо и отвернется от меня. Но он доказывал мне снова и снова, что принимает меня такой, какая я есть. Он знает, что все мои преступления – не мой выбор. И я точно знаю, почему он пошел в армию...

Очень важная и долгожданная глава. Ну, я думаю, мы все ее слишком долго ждали, чтобы ограничиться лишь одной главой, верно? Так что их будет четыре. Все это ловушка. Жестокая, безжалостная, извращенная ловушка. Сейчас я осознаю это четко и ясно. И это совершенно бесчеловечно. Как я могла быть такой дурой? Как я могла верить, что нам действительно удавалось убегать от высокопрофессиональной армии? Как мне могло это удаваться? Конечно. Они никогда не пытались нас поймать, понимаю я. Простая и такая очевидная истина...

Этот голос окончательно пробуждает что-то внутри меня. Что-то уже знакомое и приветствуемое. Злую холодность, которой я рада как никогда. Я не собираюсь останавливаться. Ни за что. Я не сдамся хотя бы не попытавшись. И мы пытаемся. Мы все еще пытаемся двигаться вперед, несмотря ни на что. - Надо было все-таки убить его. - Слышу я голос Адама словно в отдалении. - Хех, бесполезно. Если бы вы убили маленького зверя, сейчас бы за нами гнался большой и злой. - Выдавливает из себя обессиленный Кенджи...

Я думала, что это будет сложно, болезненно, слезливо. Видя реакцию Адама, я могла только гадать, насколько сильной будет реакция Джеймса. Я была уверена, что Адам хорошо знает своего брата и, безусловно, знает, как мальчик реагирует на подобные изменения в жизни. Но, к моему удивлению, кажется единственный человек среди нас, кто действительно расстроен - это сам Адам. Кенджи невероятно позитивен, неизвестно из-за чего. Он получил свое лечение и, кажется, ему больше ничего и не нужно. Он оказался в этом месте пролетом и легко готов его покинуть...

Удар Адама немного отрезвляет меня и возвращает к суровой реальности. Я рано начала ослаблять оборону. Мне вообще не следовало этого делать. - Дай мне полотенце и что-нибудь холодное, черт возьми. - Ревет Кенджи и хватается за нос. Он слишком изранен, чтобы самому добраться до ванной. Адам не спешит ему помогать, и я тем более. Я смягчилась не из-за Кенджи, а из-за самой себя. Но этот человек мне по-прежнему не нравится, от слова совсем. Он не понравился мне, когда еще был только голосом. Он не нравится мне и сейчас...

Проходит не менее часа, и все это время я провела с пистолетом в руке. Это странно, даже забавно. Я помню, как была напугана при виде оружия в первый раз, когда Уорнер выстрелил в той столовой. Но теперь его наличие кажется почти привычным. Естественным. И оно меня больше не пугает. Меня пугает скорее то, что я не боюсь воспользоваться им, хотя мне еще и не пришлось стрелять. Я не знаю, что мне делать. Я слышу постоянные крики Кенджи, которые не способен заглушить дождь за окном. И я не могу просто блуждать по этим комнатам...

Мое сердце падает на пол и разбивается. Голова немедленно идет кругом. Сознание рождает тысячу предположений, одно ужаснее другого. Я оглядываюсь по сторонам, сканирую. Испуганная. Они нашли нас. Уорнер нашел нас! И земля уплывает из-под ног, а сердце бьется где-то в желудке. Первый мой порыв – постучаться в дверь ванной Адама и сообщить ему, что происходит. Но я понимаю, что если буду медлить, то возможно, потрачу драгоценные секунды, и у нас не будет времени достать оружие. Поэтому я подбегаю к сумке Адама и достаю из нее два пистолета...

Джеймс уходит, и Адам подходит ко мне с мягкой улыбкой на лице. Мы остались вдвоем. И хотя мне стыдно, я хочу сказать 'наконец-то'. Я в восторге от Джеймса. От его силы, уверенности, самостоятельности. Но он очень шумный и требующий к себе повышенного внимания, а я привыкла жить в своей скорлупке. Всегда. И хотя на базе мне приходилось взаимодействовать с людьми, это длилось ограниченное количество времени. К тому же, с Уорнером рядом, никто не смел приближаться ко мне слишком близко или вести себя слишком шумно...