Дом у моря

Первые лучи солнца пробивались сквозь шторы, окрашивая комнату в теплые золотистые тона. Лиза проснулась от нежных касаний — легких, как прикосновение крыльев бабочки. — Доброе утро, — прошептал Ким, его губы скользнули к ее плечу, оставляя за собой дорожку мурашек. Она перевернулась, встречаясь с ним взглядом. Его глаза, обычно такие холодные, сейчас светились теплом. Лиза почувствовала, как кровь приливает к щекам — несмотря на вчерашнюю близость, она все еще стеснялась. Ким, казалось, понимал это без слов...

Он потянул её к себе, усаживая на колени. Лиза замерла, чувствуя, как его руки обвивают её талию — крепко, но без привычной властности. Тени от свечей вытянулись по стенам, когда он поднял её на руки и понёс в спальню. Она не сопротивлялась, только обвила его шею, прижавшись лбом к виску. Их пульсы бились в странном диссонансе — то учащаясь, то замирая, и уже невозможно было понять, где чей. Ким опустил её на простыни, затем лёг рядом, оставив между ними расстояние в ладонь. В темноте его глаза казались почти чёрными, но в них не было привычной холодности — только немой вопрос...

Вечер опустился над городом, окрашивая небо в сиреневые тона. Лиза свернулась калачиком в углу дивана, укутавшись в мягкий плед, и наблюдала, как Ким наливает чай. Его движения были точными, почти медитативными — он всегда делал все так, будто это важный ритуал. — Ты весь день выполнял мои прихоти, — голос её звучал приглушённо, словно она боялась разбить хрупкое спокойствие, опустившееся между ними. — Но сам ничего не просил. Почему? Он поставил перед ней фарфоровую чашку, из которой поднимался ароматный пар...

День тек странно и непривычно, как сон наяву. Лиза то и дело ловила себя на мысли, что ждет подвоха — вот-вот Ким сорвется, раскроет карты, признает эту игру нелепой. Но час за часом он играл свою роль с пугающей убедительностью. — Хочу кофе, — объявила она во время просмотра романтической комедии (ее выбор, конечно). Голос звучал вызывающе, будто она бросала перчатку. Ким неохотно оторвался от экрана, где герои как раз целовались под дождем. — Какой? — уже поднимаясь с дивана. — С корицей. И... — она задержала паузу для драматизма, — с пенкой в виде сердца...

Солнечный свет заливал гостиную, играя бликами на полированной поверхности журнального столика. Лиза сидела, скрестив ноги на диване, и наблюдала, как Ким застегивает часы на запястье. Его пальцы — длинные, с аккуратными ногтями — двигались привычно, автоматически. Щелчок браслета отчетливо прозвучал в утренней тишине. "Хозяйка. Смешно. Он действительно верит в этот компромисс? Или это просто еще одна игра?" — ее мысли кружились, налетая друг на друга, смешиваясь, а после, разбегаясь в разные стороны...

Лиза проснулась от запаха кофе. Солнечный свет струился через шторы, рисуя теплые полосы на белоснежных простынях. Рядом было пусто — лишь смятая подушка и едва уловимый след его тепла. Она потянулась, прислушиваясь к звукам на кухне — лёгкий стук посуды, шипение масла на сковороде. Неожиданно уютные звуки. Войдя в кухонную зону, она замерла. Ким стоял у плиты, его обычно безупречно уложенные волосы были слегка растрепаны. На столе — свежевыжатый сок, идеально нарезанные фрукты и слегка подгоревшие тосты...

Ким медленно поднялся из-за стола, его движения были плавными, как у хищника, уверенного в своей добыче. — А ты никогда не пробовала просто подчиниться, — он сделал паузу, — своей судьбе. Лиза резко вскинулась, глаза горели: — Потому что я не рабыня! Не вещь! И если ты называешь это любовью... — голос её сорвался, — то ты просто тиран. — Ах, вот как? — Он сделал шаг ближе, и его тень накрыла ее. — Тогда скажи мне, если бы я действительно был таким тираном, как ты утверждаешь, разве я бы позволил тебе вот так со мной разговаривать? — Ты позволяешь, потому что тебя это забавляет...

Ким мгновенно вскочил, но она уже откашлялась, отталкивая его руку. — Не трогай меня! Он молча налил воды в хрустальный стакан, поставил его перед ней так, что их пальцы едва соприкоснулись — мимолетное, почти случайное прикосновение, от которого по коже пробежали мурашки. Лиза жадно сделала глоток, потом еще один. Вода была прохладной, успокаивающей. Когда она поставила стакан, на стекле остались следы от ее пальцев. Ким наблюдал за ней, потом медленно вернулся к своему месту. Нож с вилкой в его руках снова задвигались, разрезая мясо на идеальные кусочки...

Лиза вздохнула и плюхнулась на диван, который оказался на удивление мягким. Она сняла туфли и поджала под себя ноги, наблюдая, как он достаёт из шкафа тёмный халат. — Кстати, — он не обернулся, — если передумаешь — кровать достаточно широкая. — Мечтай, — буркнула она, но тут же пожалела о своей резкости, когда увидела, как его плечи слегка дрогнули от беззвучного смеха. За окном шумел город. Лиза вдруг осознала, насколько они далеко от всего мира — в этом стеклянном коконе. И насколько близко — друг к другу...

Чёрный внедорожник плавно скользил по вечерним улицам, оставляя за собой лишь тихий рокот двигателя. Лиза притворно рассматривала огни за окном, но чувствовала каждый его взгляд — тяжёлый, изучающий. Она сидела, всё ещё взбудораженная собственной дерзостью. Или глупостью. В салоне пахло кожей и чем-то ещё — дорогим, холодным, как сам Ким. — Прекрасный вечер, не находишь? — он первым нарушил молчание, пальцы слегка постукивали по рулю в такт тихой мелодии. — Очаровательный, — фальшиво улыбнулась она, глядя на мелькающие фонари...

Вечерний воздух был прохладен, но Лиза не чувствовала холода — внутри все горело от адреналина и упрямства. Она стояла на крыльце, кутаясь в плед, но не для защиты от ветра, а чтобы скрыть предательскую дрожь в руках. Не от страха — от предвкушения. Он скоро приедет. Ноги непроизвольно переминались с ноги на ногу, взгляд упрямо опущен в землю. Но когда вдали показалась знакомая высокая фигура, глаза сами собой метнулись в его сторону. "Идет так медленно. Нарочно тянет время, чтобы я еще больше нервничала?"...

Утро началось с непривычной тишины. Ким проснулся раньше обычного — в доме не было прислуги, и завтрак теперь не появлялся сам собой на столе, как по волшебству. Он спустился на кухню, ощущая странную тяжесть в груди. Последние годы он не подходил к плите — зачем, если за него это делали другие? Но сегодня было иначе. Он готовил молча, сосредоточенно. Фрукты нарезал идеально ровными дольками — привычка перфекциониста давала о себе знать. А вот тост… Тосты оказались сложнее, чем он думал. Первый сгорел дотла, второй лишь слегка подрумянился с одной стороны...