Дом в Лесу

— Мы с Игорем решили к вам на дачу перебраться. На пару месяцев. Или... — Юля замялась, но глаза у неё вспыхнули вызовом. — Либо разрешаете, либо не знаю, что будет. Она сидела на краю стола, скрестив руки — так, будто это не просьба, а уведомление. Тамара Аркадьевна вскинулась от этих слов — ложка с супом звякнула о тарелку. — Это ещё что за «либо не знаю что»? — Мама, — вмешался Игорь, потирая лоб. — У нас просто в квартире ремонт, жить негде. На пару месяцев, пока отделку доделают. — Ремонт, говоришь… — медленно повторила свекровь...

— Мне с детьми тяжело! А у тебя вон, муж деньги приносит, могла бы племянников на каникулы взять, — голос золовки, Светланы, в телефонной трубке был вкрадчивым и одновременно настойчивым, как сверло дантиста. Марина оторвала взгляд от монитора, где застыла сложная трехмерная модель коттеджного поселка, ее проект, ее бессонные ночи последних двух месяцев. Она потерла уставшие глаза. — Свет, привет. Я немного занята сейчас. У меня сдача проекта на носу. — Вот вечно ты занята! — беззлобно, но с ноткой обиды протянула золовка...

— Почему закрыта дверь в опочивальню? — Голос Тамары Игоревны, обычно медоточивый, как сироп от кашля, налился сталью. Ручка двери, дернутая с силой, не поддалась. — Леночка, что за новости? Лена, вышедшая из кухни с полотенцем в руках, замерла на полпути. Она посмотрела на мать, потом на ненавистную белую дверь. — Мам, ну Кирилл там. Переодевается, наверное. — Переодевается он! — Тамара Игоревна фыркнула, снова подергав ручку, словно проверяя, не приснилось ли ей это неслыханное новшество. — От кого он переодевается в собственном доме? От меня? Я его в одних трусах видела, не развалилась...

— Я не понимаю, почему ты отказываешься! Одна подпись, и всем будет хорошо. Ты же видишь, в какой ситуации сейчас Марина! — голос Полины Георгиевны звенел от напряжения. Юля стояла у окна своей маленькой, но такой выстраданной однокомнатной квартиры. Ее плечи напряглись, а ладони невольно сжались в кулаки. Она не ожидала, что обычный вторник превратится в поле битвы. — Полина Георгиевна, это моя квартира. Я выплачивала ипотеку четыре года. Каждый месяц экономила на всём. Прописать здесь Марину....

— Ключи от квартиры я уже отдала риелтору, — сообщила Алина родителям, небрежно бросая сумку на старый пуфик в прихожей. Людмила замерла с тарелкой в руках. Она как раз собиралась ставить на стол ужин — ее фирменные котлеты с пюре, которые Алина так любила в детстве. Виктор, читавший газету в кресле, медленно опустил ее на колени. В наступившей тишине было слышно, как на кухне монотонно гудит холодильник «Саратов», ровесник их брака. — Что ты отдала? — переспросила Людмила, и голос ее прозвучал глухо, будто из-под воды...

— Я с тобой развожусь, — голос Вадима звучал так, будто он заказывал кофе. — Через неделю сюда приедет моя любимая, так что съезжай. Арина медленно опустила вилку. Мясо по-французски, которое она готовила два часа, превратилось в безвкусный комок во рту. Она посмотрела на мужа. Вадим сидел напротив, вглядываясь в экран смартфона, и лениво прокручивал ленту. На его лице играла легкая, довольная собой улыбка. Он не смотрел на нее. Словно бросил фразу не жене, с которой прожил десять лет, а пустому стулу...

— Давай на твое наследство Вите займы закроем, зачем тебе еще одна жилплощадь? — голос свекрови, Людмилы Петровны, был вкрадчивым и маслянистым, он обволакивал, как теплый кисель, лишая воли. — Сама подумай, Мариночка. Это же обуза. Коммуналка, налоги, ремонт какой-то делать надо. А у Витеньки проблемы, он же сын мне, кровиночка. Для семьи старался, а ты… Марина молча смотрела на идеально ровные кружки моркови, которые она только что нарезала для супа. Они казались оранжевыми солнцами на разделочной доске...

— Так, значит, решено. Квартиру я продаю, а жить переезжаю к вам. Нечего сомневаться, я уже и риелтора нашла, девочка шустрая, за месяц управится. Светлана Анатольевна произнесла это с видом полководца, только что выигравшего сражение одним гениальным маневром. Она победоносно оглядела Веру и Игоря, словно ожидая аплодисментов. Вилка в руке Веры замерла на полпути ко рту. Кусок жареной курицы показался вдруг свинцовым. — Куда... к нам? — переспросила она, чувствуя, как холодеет внутри. — Ну не к соседям же, Верочка, — фыркнула свекровь, отодвигая свою тарелку...

— Светик, тут такое дело… Лена с Андреем в отпуск собрались. На две недели, в Турцию. Представляешь, как здорово? Света оторвала взгляд от экрана ноутбука. На лице Игоря, ее мужа, сияла такая искренняя, почти детская радость, будто это он, а не его сестра, собирался нежиться на средиземноморском побережье. Она медленно сняла очки, потерла переносицу и посмотрела на него в упор. Этот его восторженный тон всегда был предвестником чего-то крайне неприятного для нее. — Здорово, конечно. Заслужили. А я тут при чем? Игорь замялся, его улыбка стала чуть менее уверенной...

— С какой радости я должна дарить твоей сестре долю в моей квартире? — удивленно посмотрела Аня на мужа. Игорь замер с чашкой чая на полпути ко рту. Он явно не ожидал такого прямого вопроса. Вероятно, в его картине мира Аня должна была радостно захлопать в ладоши и побежать к нотариусу, осчастливленная возможностью помочь его семье. — Ань, ты чего так сразу? — он поставил чашку на стол с легким стуком. — Я же не всю квартиру прошу. Всего лишь маленькую долю. Для Маринки. Ей для прописки нужно, чтобы на хорошую работу устроиться...

— Как у тебя нет средств? А как же мы будем гасить займы? Мы на тебя рассчитывали! — гневно орала свекровь, размахивая руками так, словно пыталась дирижировать этим скандалом. Лена смотрела на Тамару Петровну без эмоций. Пусто. Она научилась этой пустоте за последние полгода. Это была ее броня, ее единственное убежище в квартире, где каждый угол давил и напоминал, что она здесь чужая. Гостья, чей визит непростительно затянулся. — Я же спрашиваю! — не унималась Тамара Петровна. Ее лицо, обычно поджатое и недовольное, сейчас пошло багровыми пятнами...

— А вот и главный подарок! Сюрприз! Игорь втащил в кухню длинную коробку и поставил её с грохотом, который заставил Лиду вздрогнуть. Она как раз раскладывала по вазочкам свой фирменный салат «Нежность», тот самый, который дети могли есть вёдрами. Вернее, могли раньше, когда были детьми. — С днём рождения, дорогая, — провозгласил муж, разрывая картон. Лида вытерла руки о передник и замерла в ожидании. Пятьдесят пять. Серьёзная дата. Она вчера, когда пекла этот огромный «Наполеон», думала, что в этом возрасте жизнь должна ощущаться как-то иначе...