Дом в Лесу

— Я с тобой развожусь, — голос Вадима звучал так, будто он заказывал кофе. — Через неделю сюда приедет моя любимая, так что съезжай. Арина медленно опустила вилку. Мясо по-французски, которое она готовила два часа, превратилось в безвкусный комок во рту. Она посмотрела на мужа. Вадим сидел напротив, вглядываясь в экран смартфона, и лениво прокручивал ленту. На его лице играла легкая, довольная собой улыбка. Он не смотрел на нее. Словно бросил фразу не жене, с которой прожил десять лет, а пустому стулу...

— Давай на твое наследство Вите займы закроем, зачем тебе еще одна жилплощадь? — голос свекрови, Людмилы Петровны, был вкрадчивым и маслянистым, он обволакивал, как теплый кисель, лишая воли. — Сама подумай, Мариночка. Это же обуза. Коммуналка, налоги, ремонт какой-то делать надо. А у Витеньки проблемы, он же сын мне, кровиночка. Для семьи старался, а ты… Марина молча смотрела на идеально ровные кружки моркови, которые она только что нарезала для супа. Они казались оранжевыми солнцами на разделочной доске...

— Так, значит, решено. Квартиру я продаю, а жить переезжаю к вам. Нечего сомневаться, я уже и риелтора нашла, девочка шустрая, за месяц управится. Светлана Анатольевна произнесла это с видом полководца, только что выигравшего сражение одним гениальным маневром. Она победоносно оглядела Веру и Игоря, словно ожидая аплодисментов. Вилка в руке Веры замерла на полпути ко рту. Кусок жареной курицы показался вдруг свинцовым. — Куда... к нам? — переспросила она, чувствуя, как холодеет внутри. — Ну не к соседям же, Верочка, — фыркнула свекровь, отодвигая свою тарелку...

— Светик, тут такое дело… Лена с Андреем в отпуск собрались. На две недели, в Турцию. Представляешь, как здорово? Света оторвала взгляд от экрана ноутбука. На лице Игоря, ее мужа, сияла такая искренняя, почти детская радость, будто это он, а не его сестра, собирался нежиться на средиземноморском побережье. Она медленно сняла очки, потерла переносицу и посмотрела на него в упор. Этот его восторженный тон всегда был предвестником чего-то крайне неприятного для нее. — Здорово, конечно. Заслужили. А я тут при чем? Игорь замялся, его улыбка стала чуть менее уверенной...

— С какой радости я должна дарить твоей сестре долю в моей квартире? — удивленно посмотрела Аня на мужа. Игорь замер с чашкой чая на полпути ко рту. Он явно не ожидал такого прямого вопроса. Вероятно, в его картине мира Аня должна была радостно захлопать в ладоши и побежать к нотариусу, осчастливленная возможностью помочь его семье. — Ань, ты чего так сразу? — он поставил чашку на стол с легким стуком. — Я же не всю квартиру прошу. Всего лишь маленькую долю. Для Маринки. Ей для прописки нужно, чтобы на хорошую работу устроиться...

— Как у тебя нет средств? А как же мы будем гасить займы? Мы на тебя рассчитывали! — гневно орала свекровь, размахивая руками так, словно пыталась дирижировать этим скандалом. Лена смотрела на Тамару Петровну без эмоций. Пусто. Она научилась этой пустоте за последние полгода. Это была ее броня, ее единственное убежище в квартире, где каждый угол давил и напоминал, что она здесь чужая. Гостья, чей визит непростительно затянулся. — Я же спрашиваю! — не унималась Тамара Петровна. Ее лицо, обычно поджатое и недовольное, сейчас пошло багровыми пятнами...

— А вот и главный подарок! Сюрприз! Игорь втащил в кухню длинную коробку и поставил её с грохотом, который заставил Лиду вздрогнуть. Она как раз раскладывала по вазочкам свой фирменный салат «Нежность», тот самый, который дети могли есть вёдрами. Вернее, могли раньше, когда были детьми. — С днём рождения, дорогая, — провозгласил муж, разрывая картон. Лида вытерла руки о передник и замерла в ожидании. Пятьдесят пять. Серьёзная дата. Она вчера, когда пекла этот огромный «Наполеон», думала, что в этом возрасте жизнь должна ощущаться как-то иначе...

Стою на кухне, режу салат на ужин. Игорь заходит, садится за стол. Молчит минуту, потом говорит: — Мама продала квартиру. Деньги нужны брату на бизнес. Она будет жить с нами. Нож замирает в воздухе. — Как это жить с нами? — Ну вот так. Переедет через неделю. Комнату Вике освободишь, пусть к Максу переселится. А Вика пока на диване в зале поспит. Я оборачиваюсь. Смотрю на мужа. Он серьезно. Совершенно серьезно сидит и ждет моей реакции. — Игорь, ты о чем вообще? Какая комната? У нас двушка! Вика учится в девятом классе, ей нужно свое пространство! — Подумаешь, год потерпит...

— Анита, ты не представляешь, какую чудесную кровать я сегодня видела в салоне! — Илона Романовна буквально влетела в квартиру сына и невестки. — Это просто находка, особенно для моего Егорушки. С его-то проблемами. Анита Елесина замерла с недомытой тарелкой в руках. Какие еще проблемы? Муж никогда не жаловался ни на что подобное. Она поставила посуду и вытерла руки полотенцем. — О чём вы говорите, Илона Романовна? Свекровь расположилась за кухонным столом с таким видом, словно рассказывала о величайшем открытии века...

— Это ваша сестрица, вот в свою квартиру ее и поселяйте, а в моей ей делать нечего. Людмила произнесла это ровно, почти безэмоционально, глядя не на свекровь, а куда-то сквозь нее, на пыльные разводы на стекле межкомнатной двери. Тамара Петровна, привыкшая к тому, что ее бархатный, обволакивающий тон решает любые проблемы, на секунду опешила. Ее пухлые, ухоженные пальцы сжали ручку цветастой сумки. Рядом с ней, понурив голову и втянув ее в плечи, стояла Зоя — та самая «сестрица», причина утреннего визита, тридцатипятилетняя женщина с выражением вечной обиды на лице...

— Игорь? Ты можешь говорить? — голос Алины в телефонной трубке дрожал и срывался. Он сразу понял: случилось что-то плохое. Что-то по-настоящему паршивое. Он стоял на строительных лесах, ветер трепал воротник рабочей куртки. Внизу суетились люди в касках, гудел кран, но все эти звуки вдруг отошли на второй план, стали вязкими и далекими. — Алин, что такое? Что с голосом? — спросил он, стараясь, чтобы его собственный голос звучал спокойно и уверенно. Он всегда был для нее опорой. — Я… я на улице, Игорь...

Я стояла в дверях гостиной и слышала каждое слово. Глеб разговаривал по телефону со своим другом Олегом, не подозревая, что я вернулась домой раньше. — Слушай, я правда жалею, что женился на Насте, — голос мужа звучал устало. — Думал, смирюсь с её внешностью, начну ценить за ум, за характер. Но не получается. Сердце упало куда-то вниз. Я прижалась к стене, не в силах пошевелиться. — Да брось, посмотри на то, что тесть тебе дал! — ответил Олег. — На такой тачке ездишь, в таком доме живешь. — Знаю...