Домашний скандал | Рассказы

— Костя, почему приложение пишет «ошибка валидации пассажира»? Ты паспортные данные точно правильно вбил, когда я просила проверить? — Арина, не отрываясь от экрана ноутбука, нервно постукивала пальцами по тачпаду. В комнате царил тот специфический, суетливый хаос, который всегда предшествует большим поездкам. На широкой кровати, словно распотрошенное брюхо огромного зверя, лежал раскрытый чемодан. Вокруг него пестрыми холмами громоздились стопки футболок, купальники и крема для загара. В воздухе пахло нагретым утюгом и сладковатым ароматом антистатика...

— Ты только послушай, как он работает! Вообще бесшумно, слышишь? А там, между прочим, два кулера и медные трубки охлаждения. Это тебе не тот офисный калькулятор, который мне на работе выдали, это настоящий зверь. Сто сорок четыре герца, Ленка! Картинка такая плавная, что глазам не веришь. Денис сидел за кухонным столом, возвышаясь над горой растерзанного упаковочного материала. Вокруг него, словно снег после бурана, валялись куски белого пенопласта, обрывки пупырчатой пленки и глянцевые брошюры с инструкциями, которые никто никогда не читает...

— Лен, а где папка «Проект_Финал»? — голос Сергея звучал глухо, будто из бочки. Он сидел перед ноутбуком, в одних трусах, сгорбившись, и тупо смотрел на экран, который светился неестественной синевой девственно чистого рабочего стола. — Там, где ей и место, — лениво отозвалась жена, потягиваясь в кровати и с наслаждением зарываясь лицом в подушку. — Я там порядок навела. Удалила всё лишнее. Сергей замер. Его пальцы зависли над тачпадом, не решаясь сделать следующее движение. Внутри у него всё похолодело, словно он проглотил кусок льда размером с кулак...

— Ты опять купила этот дешёвый сыр? Он же на вкус как подошва, которую пожевал бомж, — Дмитрий брезгливо отодвинул край тарелки мизинцем, словно опасаясь заразиться бедностью. — Лен, мы же обсуждали стратегию питания. Мы то, что мы едим. Как я могу генерировать идеи на миллион, если мой организм переваривает пальмовое масло? Елена молча пережевывала макароны. Они были холодными. Микроволновка сломалась еще во вторник, а мастер просил за ремонт три тысячи — сумму, которую в их нынешнем бюджете можно было смело назвать астрономической...

— Четыреста процентов годовых, Сережа. Четыреста. Мне только что звонил какой-то Тимур с акцентом, будто он жует гравий, и очень подробно описал, что именно сделает с моими коленями, если я не внесу первый платеж до завтрашнего обеда. Надя стояла посреди гостиной, сжимая смартфон так, что побелели костяшки пальцев. Экран телефона был темным, но ей казалось, что аппарат до сих пор вибрирует от той грязи, которую на неё вылили минуту назад. Её голос не дрожал, в нем не было ни слез, ни испуга — только холодная, звенящая ярость, от которой сводило скулы...

— Ну и как это называется? — голос Вики не сорвался на крик, он прозвучал плоско и сухо, как треск ломающегося пластика. Андрей даже не обернулся. Он сидел за кухонным столом, сгорбившись над черным, хищным корпусом, который переливался агрессивной красной подсветкой. В воздухе висел сладковатый, химический запах новой техники — распакованного полиэтилена, нагретого пластика и антистатика. Этот запах, обычно вызывающий приятное предвкушение, сейчас казался Вике запахом предательства. Вокруг Андрея были разбросаны картонные вкладыши, пупырчатая пленка и стяжки для проводов...

— Ты дома? Я ключ в замке повернуть не могу, видимо, ты изнутри закрылся на задвижку, — громко сказала Марина, наваливаясь плечом на тяжелую металлическую дверь. С той стороны послышалось шуршание, затем щелчок, и дверь распахнулась. На пороге стоял Игорь. Он выглядел до неприличия довольным, даже сияющим, словно кот, который не просто съел сметану, а еще и получил за это медаль. Из глубины квартиры пахло жареным луком и чем-то мясным — запах, который обычно вызывал аппетит, но сейчас, после тряски в поезде и трехчасового совещания, показался Марине слишком навязчивым, жирным...

— Антон, ты не брал запасной аккумулятор с полки? Я точно помню, что ставила его на зарядку утром, перед выходом. — Ева стояла на коленях посреди гостиной, окруженная хаосом из проводов, карт памяти и объективов. Она только что вернулась со встречи с организатором завтрашней свадьбы. Ноги гудели так, словно вместо кроссовок она весь день проходила в испанских сапогах инквизиции, а голова была забита таймингом: загс в двенадцать, банкет в пять, прогулка — если повезет с погодой — в парке у набережной...

— Пока я лежала в больнице с пневмонией, ты сдал мою породистую кошку перекупщикам, потому что тебе лень было убирать лоток? Ты сказал мне, что она умерла, и даже фальшивую слезу пустил! Я нашла её объявление в интернете! Ты врал мне в глаза, глядя, как я страдаю! Ты — недоумок! Вещи собирай и на выход! — голос Алисы звучал хрипло, легкие после болезни еще не позволяли набирать много воздуха, но каждое слово падало на кухонный стол тяжело, как булыжник. Она стояла в дверном проеме, бледная, в растянутой домашней футболке, и держала телефон перед собой, словно улику на месте преступления...

— Ты трубку почему не брал последние три часа? — голос Светы звучал не громко, а как-то глухо, словно из бочки. Она стояла в коридоре, опираясь всем весом на здоровую левую ногу, а правую неестественно вывернув, чтобы минимизировать нагрузку на распухший сустав. Саша, только что вошедший в квартиру, спокойно вешал куртку на крючок. От него пахло улицей и дешевым табаком, который он курил только когда нервничал. Он не выглядел виноватым. Скорее, сосредоточенным, как человек, решивший сложную геометрическую задачу...

— Я уехала всего на две недели! Всего на две! И во что ты за это время превратил квартиру?! Ты хоть понимаешь, что ты её уничтожил?! Я столько денег и трудов вкладывала в ремонт, а ты со своими друзьями всё разнёс! Видеть тебя больше не хочу! Пошёл вон! Крик Ольги, сорвавшийся на визг, ударился о стены прихожей и замер, не найдя выхода. Она стояла на пороге собственной квартиры, всё еще сжимая ручку дорожного чемодана, и чувствовала, как её пальцы белеют от напряжения. Ноздри раздувались, пытаясь отфильтровать воздух, который больше не пах домом...

— Светка завтра заедет в восемь утра. Ты бак заправь до полного, а то ей в Москву пилить, не хватало ещё на трассе встать. И омывайку долей, там, кажется, пусто. Антон произнес это между делом, даже не отрываясь от тарелки с борщом. Он энергично работал ложкой, заедая суп огромным куском серого хлеба. Звук его жевания в тишине кухни казался неестественно громким. Лена, стоявшая у раковины с мокрой кружкой в руках, замерла. Вода продолжала течь, ударяясь о дно нержавейки, но она словно перестала слышать этот шум...