Дмитрий RAY. Страшные истории

Зимняя ночь в деревне наступала рано и наваливалась тяжелой, ледяной плитой. Иван возвращался из леса, с дальней делянки, где целый день валил мерзлый сухостой. Спина ныла от тяжелой работы, под тяжелым тулупом рубаха, несмотря на лютый мороз, прилипла к телу от едкого пота. Единственным желанием было смыть с себя эту въевшуюся грязь и усталость. Баня стояла на отшибе, у самого края заснеженного черного ельника. Тропинка к ней была едва протоптана в глубоких сугробах. Старая, покосившаяся банька топилась по-черному...

Ноябрь в этой забытой богом деревне — это время, когда мир теряет цвета. Небо становится цветом грязной овчины, лес превращается в частокол черных пик, а воздух пахнет мокрой золой и прелыми листьями. Ольга вернулась в бабкин дом не от хорошей жизни. Город выплюнул её, опустошенную и уставшую, и она надеялась найти здесь если не покой, то хотя бы тишину. Дом встретил её запахом застоявшегося холода и мышиной возни за печкой. Находка случилась на третий день, когда Ольга полезла на чердак искать зимние рамы...

Зима в тот год выдалась не просто лютая — злая. Снег завалил избы по самые печные трубы, отрезав деревню от мира. Морозы стояли такие, что бревна в стенах стреляли, как пушечные выстрелы, а птицы замерзали на лету, падая в сугробы ледяными комками. В крайней избе, у самой кромки черного леса, доживали свой век старик Иван да старуха Марья. В тепле жили, в сытости, да только дом их был стылым, как склеп. Бог не дал им детей. Тишина в их избе стояла такая густая, что звенела в ушах, и была она тяжелее любого мельничного жернова...

Деревенская баня на отшибе, у самого Черного оврага, давно стояла заброшенной. Крыша просела, нижние венцы сгнили, а окна были затянуты изнутри толстой паутиной, в которой застряли сухие мухи. Деревенские обходили её стороной даже днем, а уж ночью и подавно. Говорили, что место это "нечистое", что прежний хозяин там удавился, и теперь в бане хозяйничает кто-то другой. Но Светке, Ленке и Кате было по семнадцать лет, и кровь у них бурлила от желания заглянуть за грань дозволенного. Святки заканчивались, это была последняя ночь для самых верных гаданий...

Дмитрий сплюнул на снег; слюна замерзла с сухим треском, не успев коснуться наста. Мороз крепчал, подбираясь к тридцати пяти градусам. Но холод сейчас был не самым страшным. Хуже была боль в правом колене — тупая, пульсирующая, отдающая в бедро при каждом шаге, словно там проворачивали раскаленный нож. Глупая, новичковая травма на ровном месте. Погнался за подранком-зайцем, азарт затмил двадцатилетний опыт. Нога попала в запорошенную снегом расщелину между корнями, и хруст сустава прозвучал в морозном воздухе как приговор...