Я - деревенская

Двадцать седьмое декабря выдалось тихим, оттепельным. Снег на крышах подтаял, сосульки звенели капелью, и воздух пах весной, хотя до неё было ещё далеко. Таня решила, что сегодня — день больших прогулок. Они с Ваней отправились в парк, а по дороге зашли в магазин за свежими булочками к чаю. У входа в супермаркет, у тепловой пушки, грелась собака. Не просто бездомная, а какая-то окончательно, бесповоротно бездомная: шерсть свалялась в колтуны, ребра проступали под кожей, а в глазах стояла не злоба, а глубокая, молчаливая усталость от холода и голода...

Двадцать шестого декабря Таня проснулась не по будильнику, а от собственной мысли, которая вспыхнула в голове ярко и ясно, как огонёк на гирлянде. Отчёт сдан, коллеги вымотаны. В воздухе витает предпраздничное томление, когда работа уже почти не идёт, но официально отдыхать ещё рано. И её осенило: почему бы не сделать коллегам небольшой, человеческий подарок? Она позвонила начальнику, Леониду Павловичу. Человеку сухому, прагматичному, но справедливому. — Леонид Павлович, у меня идея. Отчёты сданы...

Двадцать пятое декабря. Отчёт был сдан, принят, и в душе у Тани воцарилась непривычная, звонкая тишина. Как в заснеженном лесу, где каждый звук чист и ясен. Утро было солнечным, морозным, и свет, падавший через окно на их самодельную гирлянду, дробился на тысячи радужных зайчиков. Ваня, проснувшись, сразу пошёл посмотреть что-то ящик под ёлкой — не ответил ли Дед Мороз. Ответа, конечно, не было, но мальчик не расстроился. Видимо, сам ритуал ожидания был для него уже чудом. За завтраком Таня, перебирая в голове планы на день, наткнулась на мысль...

Двадцать четвёртое декабря началось с обманчивого спокойствия. Утро было тихим, светлым, с морозным солнцем, игравшим в кристаллах инея на окне. Ваня, сидя за столом, увлечённо склеивал из картона что-то невообразимое — то ли космическую станцию, то ли новый вид пряничного домика. Таня пила кофе, наслаждаясь редким чувством внутренней гармонии. Ёлка в углу мягко светилась гирляндой-«росинкой», пахло хвоей и вчерашними пряниками. Казалось, все бури позади: отчёт сдан, мир с сестрой заключён, даже ярмарка оказалась не кошмаром, а сказкой...

Разговор с сестрой высвободил из души Тани что-то тёмное и тяжёлое, что сидело там годами, как заноза. Но на следующий день Таня чувствовала себя странно — опустошённой, и на удивление лёгкой. Как после сложной, болезненной, но жизненно необходимой операции. Воздух в квартире, наполненный запахом хвои и мандаринов, казалось, стал чище, и она вдруг заметила, как забавно выглядит на ёлке их самодельная гирлянда из колечек. Именно в этот момент пришло сообщение от Андрея. «Таня привет! Сегодня на главной площади города открывается большая новогодняя ярмарка...

Зимний день заглянул в окно бледным, но уже наливающимся силой зимним солнцем. Сегодня решено было навестить Любу. Ваня, узнав об этом, метнулся собирать «гостинцы»: самого красивого пряничного человечка, несколько бумажных снежинок и рисунок — ёлку с микроскопом вместо звезды. Дорога в больницу была наполнена его оживлённым лепетом, но Таня почти не слышала. Она чувствовала странную тяжесть под ложечкой. Не страх за сестру — та шла на поправку. А что-то иное. Предстоял не просто визит. Это была встреча с прошлым, которое они так тщательно обходили все эти годы...

В этот день кухня Тани перестала быть местом для приготовления полезных завтраков и лёгких ужинов. Она превратилась в филиал кондитерской фабрики после небольшого взрыва. Идея возникла у Вани, когда он листал книгу сказок с картинками. — Тётя Таня, а давай сделаем пряничный домик! Как у бабушки! Она с мамой всегда делала! Таня, чей кулинарный опыт заканчивался на варке яиц и приготовлении салатов по строгой схеме «калории/белки/жиры», на мгновение замерла в ужасе. Пряничный домик. Это же архитектура...

Вечерело рано, за окном уже горели фонари, окрашивая снег в сиреневый цвет. В комнате стоял густой, праздничный запах хвои от ёлки. Она ждала. Таня открыла кладовку, затем антресоли. Искала коробки с надписью «Ёлочные игрушки» или хотя бы «Новый год». Нашла только старые папки с документами и коробку с испорченной аудиотехникой. Ни одного шара, ни одной знакомой с детства фигурки из картона и ваты. «Конечно, — подумала она с лёгкой горечью. — Я же всё выбросила. Вместе с воспоминаниями». — Тётя Таня,...

Таня проснулась с чётким осознанием: её захватило! Не стихийное бедствие, не кризис на работе, а что-то гораздо более тихое и необратимое. Она втянулась в игру. Игру под названием «Создание Нового года». И самое удивительное — ей это нравилось. Она больше не видела в предпраздничной суете пустой коммерческий ажиотаж. Теперь она замечала детали. Как консьержка баба Нина вяжет новые варежки с оленями. Как в витрине цветочного магазина появились пуансеттии — «рождественские звёзды». Как пахнет мандаринами в лифте...

Утро началось с непривычного ощущения. Проснувшись, Таня не сразу бросилась проверять почту или строить планы на день. Она лежала и слушала тишину, нарушаемую лишь ровным дыханием Вани из гостиной. И эта тишина была не пустой, а… наполненной. Как будто мигающая гирлянда над окном зарядила воздух тёплым, едва уловимым током. За чашкой утреннего кофе она поймала себя на странной мысли: а не провести ли этот день… по-другому? Без сурового расписания. Просто, уютно. Как в той чайной «Самоварной». Образ...

День выдался не по-зимнему серым, с мерзкой, пронизывающей до костей слякотью. Таня нервно поглядывала на часы. Отчёт - гарантия её побега на Мальдивы, требовал финальной шлифовки, нескольких часов полной концентрации. Но как её достичь с шестилетним мальчиком на руках? Оставить его одного в квартире было немыслимо даже для её рационального ума. — Ваня, собирайся, — сказала она, уже надевая пальто. — Поедем со мной на работу. — В офис? — удивился он, послушно залезая в свои утеплённые штаны. — Не совсем...

Больница встретила Татьяну стерильным запахом хлорки, лекарств и тихой, сдавленной тревогой, витавшей в коридорах. Она шла, чётко отбивая ритм каблуками по линолеуму, пытаясь отгородиться от этого мира боли своим деловым видом. В палате на три койки у окна лежала Люба. Она казалась маленькой, почти девочкой, на большой больничной кровати. Лицо было землистым, под глазами синеватые тени, но увидев сестру, она слабо улыбнулась. — Тань… Приехала. — Как себя чувствуешь? — спросила Таня, ставя на тумбочку купленные по дороге минералку, бананы и влажные салфетки — практично и необходимо...