daymonri

Скол, други! Завтра (22.12.25) в 21:00 по Мск продолжаем (и заканчиваем) Сынов Хоруса.

– Один плюс один всегда равно два. – Ты говоришь о замкнутой системе, магос. Я же намерен её разомкнуть. В интерфейсе передачи данных произошёл кратковременный сбой. – Дух вашей брони сообщил, что вы находитесь на посадочной палубе. Насколько я понимаю, решение уже принято. – Всё так, как выглядит, друг мой. Стронос ощутил, как присутствующий в кортексе магос вздохнул. – Затраты увеличиваются в соответствии с потенциальными выгодами. Соотношение же остаётся незначительным. – Я поработаю над его увеличением. Не желая продолжать разговор, магос исчез из его мозга. – Каков прогноз? – спросил Джаленгаал. Сержант знал, с кем говорил Стронос. Ведь они – Железнорукие. Их узы глубже, чем просто кровь и плоть. Их броня и бионика связаны непрерывным двусторонним потоком данных на протяжении уже почти что шести сотен лет. – Немедленная высадка, – ответил Стронос. – Мы усилим оцепление и выиграем время для эвакуации. – Этот мир доказал свою слабость. От порока следует избавиться. Так оно и было. Но даже братья не всегда сходились во взглядах. – Мёртвые не учатся на своих ошибках, сержант, – ответил Кардан. – Если выжечь язву, она не пустит метастазов, распространяя страх и уязвимость. Ради чего ты хочешь высадиться? Чтобы спасти пару миллионов? Ты знаешь, сколько миллиардов задействовано только в этом секторе? Стронос направился к десантному трапу. – Там, внизу, восемнадцать миллионов живых людей, брат. Может быть, это и капля в море. Но это моя капля, моё море, – ответил он. Джаленгаал наклонил обвитый кабелями шлем в знак согласия и молча последовал за Строносом. Ветераны почётной гвардии начали занимать свои места, но Стронос их остановил. – Никаких фиксаторов, братья. – Но таков протокол, – сказал Джаленгаал. – Мы сражаемся не только с ксеносами, но и с собственными расчётами. Цена каждой секунды измеряется жизнями. Спуск с высокой орбиты в зону боевых действий был стремительным. Конклав зарядил, благословил и трижды проверил оружие. Штормовой болтер Строноса связался с духом доспехов посредством серии щелчков, запуская самодиагностику. Его реликтовое оружие, древний Топор Медузы, бормотало что-то себе под нос, снимая тактическую нагрузку с брони. Сервочереп, закрепленный между лезвиями зубчатого топора, всегда был голоден до необработанных данных. – Высаживай нас, зета три. Фронт рушится. Если линия будет прорвана, то тираниды доберутся до стен спустя считанные минуты. Прикажи «Громовым ястребам» развернуться в построении «Охотник», сформировав полукольцо от эпсилона восемнадцать до гряды холмов, начинающейся от зеты один. Затем обеспечь дополнительное воздушное прикрытие эвакуационного корабля. Джаленгаал одобрительно кивнул. – Железная стена. Но она не сможет стоять вечно против такого количества противников. – Плоть слаба, брат, – сказал Стронос. – У некоторых она слабее, чем у других, – ответил Джаленгаал. Стронос приобнял его за наплечники – ритуальное действие перед битвой, которое сержант так и не решился признать. Никто не шёл навстречу расправе так, как Железнорукие. – Давайте сместим баланс в расчётах, – взревел Стронос и прыгнул с рампы. «Исчисления битвы» Дэвид Гаймер.

"Только истинные боги отрицают свою божественность". Лоргар Аврелиан.

– Ваш примарх безумен, – сказал Аргел Тал. – Хуже того, он умирает. Кхарн остановился. – Что? Аргел продолжал идти, зная, что Пожиратель Миров последует за ним. – Ангрон убивает легата Орфео столь жестоко, потому что механический паразит нарушает функции его мозга. Мой же легион причиняет страдания, поскольку они служат метафизической цели. Муки смертных доставляют Пантеону удовольствие. Демонстрируют преданность в обмен на благосклонность. Терзания для них священны. Боль – это молитва. Глаза Кхарна сузились от неуместности прозвучавших слов. – Ангрон не умирает, – произнёс он. – Ты же сам утверждал, что ему становится хуже. Подумай и сделай вывод, каково логическое завершение его вырождения? – Тебе Лоргар об этом рассказал? – Лоргар мне больше ничего не рассказывает. Он увлечён великой песнью. Он слышит её отчетливее, чем наши голоса, даже когда мы стоим рядом. Кхарн вновь прищурился. – А ты её слышишь? – Музыку варпа? Нет. Я слышу Кирену, когда сплю. Каждую ночь она умирает в моих снах, но я ни разу не слышал священного гимна. Это дар одного лишь примарха. Однажды он поделился им со мной, позволив различить фрагмент мелодии, что лежит в основе реальности. Звук, который издают все когда-либо жившие души. На сей раз Кхарн не был склонен уходить от разговора о сверхъестественном. – И на что это было похоже? Аргел медленно вздохнул. – На звуки, которые сейчас издает Орфео. Только хуже. Вопли легата всё ещё разносились над полем боя. Несущий Слово вновь заговорил. Его глубокий голос стал свистящим, в большей степени принадлежа демону, а не человеку. Там, где были глаза, начало пузыриться жидкое серебро. – Варп бурлит, Кхарн. Страданий, заполняющих города этого мира, достаточно, чтобы привлечь божественный взгляд. А сколько планет Ультрамара разделяют эту участь прямо сейчас? Скоро мы загоним уцелевшее население в свежевальные ямы, а потом свалим их на погребальные костры, пока они ещё будут дышать. Пантеон наблюдает и благословит нас за верность. Пожиратель Миров остановился, чтобы вогнать гладий в шею ползущего Ультрадесантника. – Мне надоело, что ваш легион называет садизм добродетелью. В голосе Кхарна было что-то, что заставило Аргела Тала измениться. Серебро высохло, затвердело и рассыпалось хлопьями. На Пожирателя Миров снова смотрели его истинные глаза. – Не насмехайся надо мной, – произнёс Несущий Слово. – Я не желал, чтобы в основе бытия лежала эта жестокая Истина. Мне не доставляет удовольствия нести боль, поклоняясь богам, которых нельзя игнорировать и которые, я прекрасно это понимаю, не заслуживают существования. Однако жизнь никогда не бывает такой, как мы хотим. Или ты действительно хочешь этот нейроимплантат, который словно паук сидит в твоём мозгу? На протяжении долгого мгновения они пристально глядели друг на друга, а затем оба приглушённо рассмеялись. Напряжение исчезло. У них всегда так случалось с того самого момента, когда двух воинов сбили на пол в первые же секунды на арене. Их легионы не могли бы отличаться сильнее. Однако они оба испытывали мрачное удовольствие, когда их подхватывало бурей. – Порой я спрашиваю себя, как мы дошли до этого, – произнёс Тал. – До того, чтобы бороться с невежеством путём геноцида. И выходит, мы можем либо жить в заблуждении, либо стать тем, что ненавидим. По ночам меня терзают крики мертвой девочки, которую мне не удалось спасти, а мои ближайшие братья – воин с механическим паразитом в голове и демон, свернувшийся вокруг моего сердца. Он устало улыбнулся. – Кхарн, мы определенно не на той стороне. – Да ладно? – Потому что обе стороны не те. «Предатель» Аарон Дэмбски-Боуден.

Фульгурит в его ладони загудел. А потом умолк. С ним не случалось подобного с тех пор, как Нарек прибыл в Тронный мир. Волоски на шее легионера встали дыбом, на коже выступила испарина. Инстинкт отреагировал раньше мысли… …но опоздал, на долю секунды. Он услышал клинок прежде, чем почувствовал удар. Со скользким, противоестественным скрежетом остриё прошло через броню и поддоспешник, а затем и через него самого. Нарек попытался выхватить пистолет, но его нервные окончания онемели и пальцы соскользнули с рукояти. Охотник с поникшей головой рухнул на колени, сжимая в кулаке фульгурит. «Нож непростой, – понял Бартуса. – Антипод непорочности». Хозяин клинка встал перед поверженным Нареком. Легионеров окружало усеянное трупами поле битвы, опустошённая земля и тени некогда неприступных, а ныне павших бастионов. – Мне вот интересно… – заговорил Эреб, его лицо выражало высокомерие и самодовольство. Лысый череп Несущего Слово покрывала колхидская клинопись. – Ты сам понимаешь, чем тут занимаешься, Бартуса? Нарек не ответил. Просто не мог. Когда Эреб вынул нож, тот оставил нечто в ране, в крови охотника. И теперь оно расползалось по нему, как лёд по воде. Бартусе удалось лишь злобно посмотреть на врага. – Я тоже не понимаю, но не могу допустить, чтобы у тебя получилось, – продолжил Эреб. – Поэтому твой путь заканчивается здесь, твоей смертью. – Лоргар… – прохрипел Нарек сквозь стиснутые зубы, ощущая медный привкус во рту. – Его здесь нет, брат. И никогда не было. Ты шёл по ложному следу. Откровение ужалило куда больнее, чем клинок. – Невозможно, я ведь… Фульгурит в руке охотника стал холодным, косным. Возможно ли, что он прошёл так далеко, сделал всё то, что сделал, и лишь для того, чтобы это кончилось так? – Никто не в силах противиться воле богов, Бартуса. Ни ты, ни даже Он. Король восстанет из тьмы, и всё будет так, как должно. Как предначертано. Сие изречено их эмиссарами. Я же всего лишь проводник. – Ты… – Нарек сплюнул кровью, его гнев, пусть бессильный, всё ещё пылал. – Еретик… – Первый, как заявляют некоторые. Разъярившись, Бартуса приложил все силы, чтобы встать, дотянуться до оружия, но оказалось, что это невозможно, и неверие в происходящее не может изменить ситуацию. – Не может быть… что всё… – Кончено? Брат, всё было кончено эоны назад, с тех пор как боги впервые соблазнили род людской. Такие вот мы своенравные, впечатлительные существа, рабы бесчисленных пороков. Как воину, даже такому решительному, как ты, Бартуса, противостоять этому? Элиас – ты ведь помнишь Элиаса, не так ли? – выучил этот урок лишь ценой смерти. А теперь круг замкнётся, и урок усвоит его слуга. – Я не слуга… – Нарек говорил, скрипя зубами, но его горло начало деревенеть, а язык отяжелел, будто обратившись в камень. Легионер трясся, пытаясь бороться с неминуемой гибелью. Эреб посмотрел на него с жалостью во взоре. – Какие мстительные души, – изрёк он, – бушуют ночи вопреки… Тёмный апостол развернулся и неторопливо ушёл. Воздух изменился, став разрежённым, ветер разнёс запах скверны, нечестивые голоса стали осязаемыми. Всё это продолжалось совсем недолго, а затем исчезло. Как и сам Эреб. Он оставил Бартусу наедине с холодом, что разливался по рукам и ногам, по спине, груди, разуму. Наедине с глубоким погружением в первозданный лёд, освобождением души от тела, под тихий аккомпанемент перебранки демонов, которые неторопливо возвращались, ведомые жаждой заполучить свою долю. Но в хор толпы проник ещё один голос. Поначалу негромкий, но его мощь постепенно нарастала. Кулак Нарека сжался на осколке фульгурита, и он ощутил крошечный уголёк тепла… «Фульгурит» Аарон Дэмбски-Боуден.

– Я Герог Шарур, претор двадцать третьей роты. Мы только что наткнулись на эту планету, пижон. Почему ты думаешь, что у нас уже есть планы атаки? – Ну, вы же привыкли сражаться в первых рядах, вести за собой, атаковать и только потом задавать вопросы. Странно, что у тебя ещё не идёт слюна от мысли о предстоящей схватке. – Умолкни или я тебя заставлю, – гололитический образ Герога подался вперёд. – Кто ты вообще такой, маленькое чудовище? – От нахального хтонийского ублюдка я другого и не ждал, – Эйдолон зевнул. – Тебе выпала честь обращаться к Эйдолону, первому лорд-командору Третьего легиона. – Какой милый титул. Сам его придумал? Эйдолон фыркнул, и его подчинённые вздрогнули от разошедшейся звуковой волны. – А не тебя ли опустил Торгаддон? – продолжал Шарур. – Ах, та кампания была так давно… – пробормотал Эйдолон, невольно почувствовавший удовольствие от разговора. – Впоследствии я проявил себя куда лучшим воином. В конце концов, Торгаддону отрубили голову и он не вернулся. А я вот встал и пошёл. – Ещё один дар твоих богов? – Один из многих. Галактика меняется. Жизнь и смерть больше не отдельные царства. Нам это раскрыл Фениксиец. Вас же наверняка просветил ваш отец, – Эйдолон прищурился, из-под тяжёлых бровей его тусклые глаза лучились весельем. – Знаешь, я видел его на Улланоре. Какое же он взвалил на себя бремя! Такая мощь разорвёт кого угодно. Думаю, и правда проще всего удержать её в теле, созданном жизнью среди грязных бандитов. – Следи за своим языком, монстр. Воитель… – Великолепен. Трансцендентен. Утомительно похож на бога. Он – клинок, который поразит великого Тирана. И прочая и прочая, – Эйдолон снова вздохнул. – Я устал от того, что наши и без того грозные и прославленные владыки становятся чем-то недосягаемым. Отдаются варпу, превращаются в божков, которыми и прежде прикидывались. Разве тебе не хочется добиться чего-то самому, заполучить нечто, чем будем владеть только мы? Нечто важное. Чистое. Герог помедлил, склонив голову, и задумчиво цокнул языком. – И что у тебя на уме? – Эта планета, – Эйдолон махнул рукой в сторону Татрикалы. «Эйдолон: Златый Молот» Марк Коллинз.

Скол, други✊ Всё идёт по плану, встречаемся в 21:00 по Мск😎

Скол, други✊ Доблестная спортрота выбила нурглитов с флагмана💪 Осталось зачистить изолированные нижние палубы🔥 В связи с чем предполагается провести легионный сбор завтра (28.10) в 21:00 по Мск✍️ Напоминаю, мы продолжаем разговор про Сынов Хоруса😈 В этот раз будет про Аурею, Корониды, Парамар, Адвекс-Морс, Молех, Канопус, Омн-Мат☠️ В общем, до второго Улланора🤝

Скол, други✊ Если кому интересно (ну, вдруг😊), я в этом году опубликовал три научные статьи по теме скандинавской мифологии и культуры💪 Почитать можно здесь: ✅ Посмертие в древнескандинавской культуре: анализ мифологических источников – Научный журнал "Universum: Общественные науки", Выпуск 1 (116). ✅ Ревизионизм великанской мифологемы в символических нарративах средневековой Скандинавии – Научный журнал "Интернаука", Выпуск 6 (370), Часть 1. ✅ Соларинг: концепция суточного цикла у древних скандинавов – Международный научный журнал "Актуальные исследования", Выпуск 40 (275), Часть 2. Номера журналов выложил в Телеге😎